Артанцы усиленно делали вид, что не слушают. Получалось плохо. Когда кто-то рядом с тобой решает твою судьбу, не проявить некоторого любопытства — трудная задача.

— Я дам вам с собой еды и вина в дорогу и отпущу вас с миром.

Готовые к пыткам и мучительной смерти, артанцы растерялись.

— Пусть доложат своему туполобому князю, — сказал Кшиштоф, вернувшись в палатку.

— О чем именно? — спросил Зигвард.

— Да все пусть доложат. И Славию, и Ниверию всегда спасали горы. Есть два обходных пути — с юга, через лес, и вдоль Южного Моря, мимо ниверийских гаваней, или с севера, вдоль Северного Моря, через мерзлоту. Можно летом, но лето короткое, да и сеять-убирать надо же когда-то, даже артанцам, хоть они ничего и не умеют. Твои войска отразили несколько атак с юга, вот и пробуют эти гады север. Ну, я им продемонстрировал готовность. Войска у них раз в пять больше моего, но к холоду они непривычны. Уйдут себе домой скоро. Жаль. Я непрочь помахаться. Страна устала от междоусобиц, нужно дать людям повод выплеснуть всю эту агрессию наружу. Сам посуди — по дороге сюда целых три баталии пришлось останавливать. То один тупорылый барон на соседа наскочит, то другой. Артанцам надо дать урок, давно пора. Обнаглели. Ленивые, тупые, а детей плодят, как груши из бочки сыплют. Недавно сравнивал исследования, так не поверишь, получается, что население Артании превосходит население Славланда и Ниверии, вместе взятых, почти в семь раз!

— Да ну?

— Совершенно точно. Недавно я узнал, что за убийство неверного, то есть человека вроде нас с тобой, артанские жрецы гарантируют горлохватам специальное теплое место в специальном артанском раю, где храбрым воинам будут предоставлены в употребление ровно тридцать пять «непрочных дев».

— Да, я где-то об этом слышал.

— «Непрочных» — это, как ты сам понимаешь, искаженное ниверийское «непорочных», хотя все артанцы уверены, что никогда ничего у «неверных» не заимствовали, ибо умны и горды. Ты в столицу заглядывал по дороге?

— Нет, мимо проехал, — сказал Зигвард. — Хотелось скорее тебя найти.

— Я все не могу привыкнуть к мысли, что ты — Великий Князь, пусть и бывший. Смотрю и думаю…

Странные у славов понятия о чувстве такта, подумал Зигвард. Впрочем, славы тут не при чем — это просто Кшиштоф. Он всегда такой был. Ничего плохого он в виду не имеет. Совсем не изменился. Хороший мужик.

— Ты будешь жить у меня во дворце, — твердо сказал Кшиштоф. — А с Фалконом мы еще поквитаемся. Ладно. Еще дня три здесь торчать придется, пока ухари узкоглазые не уйдут в свои скучные степи. По столице я, брат, истосковался — сил нет. Хочется в город, чтобы народ был кругом, а не горлохваты одни. Сестренка моя там нынче управляет, пока меня нету. Шустрая сестренка, глазастая. Тебе понравится.

К вечеру прибыли трое лазутчиков и сообщили князю, что артанское войско совершает некие подозрительные маневры. Кшиштоф и Зигвард вышли из палатки. С моря дул пронизывающий ветер. Половина неба была звездная, но от горизонта шла огромная туча. За дюнами вставала луна.

— Птица и камень, — сказал Кшиштоф. Неожиданно, он взбежал на дюну и быстро оглядел местность. — Рискнуть, что ли? Зигвард, будь другом, вон, видишь палатка чуть ли не у самого прибоя? Там воевода живет, сбегай, приведи его сюда. А я вон туда побегу, где пригорок. Там второй воевода. По дороге Адама отправлю к третьему. Скажи, чтобы шли к моей палатке.

Воеводы собрались у палатки конунга.

— Все войско поднимать не надо, — сказал им Кшиштоф. — Только ударный контингент. Вон у тех камней… смотрите, куда я показываю, бездельники… вон у тех камней собрать четыре катапульты и ждать прихода. Действуем по Третьему Плану. Быстро.

Воеводы вскочили на коней и поскакали в трех разных направлениях. Через полчаса отряд из двухсот человек, по двое, выехал через дюны в рощу. По приказу Кшиштофа, Зигварду выдали меч и арбалет. Зигвард присоединился к конунгу.

Ехали около часа, шагом. Луна освещала тропу. Показалось открытое пространство, на котором передвигались конники. Зигвард вгляделся в лицо Кшиштофа. По лбу конунга обильно тек пот.

— Вечно я боюсь, перед боем, — признался Кшиштоф. — В бою тоже боюсь. И такая злость берет, каждый раз. Терпеть не могу бояться, и ненавижу тех, кто меня бояться заставляет.

Он отцепил от седла арбалет.

Отряд остановился. Без всяких приказов, ударный контингент зарядил арбалеты. Полное молчание. Даже лошади, и те не фыркали.

— Тебе принимать участие не обязательно, — сказал Кшиштоф Зигварду почти шепотом. Но если желаешь, держись рядом со мной. Ты был когда-нибудь в бою?

— Нет, — признался Зигвард.

— Плохо, — сказал Кшиштоф. — Ну да ладно. Третий План — это атака с тыла, при абсолютном молчании. Никаких криков, никаких подбадриваний. Это совершенно деморализует противника, если правильно атаковать. Арбалет возьми в левую руку. Очень хорошо. Твердая рука.

Артанские полководцы, следя за маневрами, посматривали то в сторону берега, то на лес, стараясь определить, с какой стороны наблюдают за передвижениями войска славские лазутчики. Огромное войско артанцев контролировалось плохо, воины продрогли, многие страдали кашлем, многие поморозили себе лица.

Главнокомандующий разворачивал крайнее крыло войска то в одну, то в другую сторону. Бой предполагалось дать на рассвете.

Сперва никто не понял, что происходит. Одна из частей крайнего крыла вдруг перестала подчиняться сигналам, будто пришла в замешательство. Затем часть задвигалась беспорядочно, разворачивая коней, натыкаясь друг на друга. Командующий частью понял в чем дело, только когда конники начали валиться с седел, вскрикивая. Выехав на возвышение и гневно сверкая глазами, командующий закричал — Нас атакуют! Славные мои воины, врагу ответим…