– Ты так думаешь? – засомневался Фрэнсис. – Я все-таки считаю, что все пройдет довольно мирно. Я не верю в возможность насилия, даже если забастовка все-таки состоится.

– Сегодня утром ты говорил нам, – напомнил ему Ричард, – что это может иметь неприятные, отвратительные последствия.

– Я имел в виду совсем другое. Неприятные, но не опасные.

Лионель покачал головой:

– Я бы чувствовал себя в большей безопасности, если бы Николас Мибейн был на острове. Он – единственный здравомыслящий негр: в интеллектуальном плане он совсем, как белый. Уверяю вас, я не в восторге от него и ему подобных, но должен признать, что он выражает национальные интересы нашей страны, можно сказать, он – патриот страны. Но он где-то на Ямайке, на встрече, посвященной то ли федерации, то ли независимости, то ли еще чему-нибудь. Бог его знает. Да, в его отсутствие мы можем нажить массу неприятностей.

– Все обойдется без насилия, они не так уж агрессивны, – возразил Фрэнсис. – Вопрос стоит лишь о деньгах, зарплате – обычные профсоюзные требования.

– Да? А что случилось в прошлом месяце? – с вызовом спросила Марджори.

– Да все это мелочи. У нас произошел здесь неприятный инцидент, но речь сейчас не об этом. Видите ли, – объяснял Фрэнсис родителям, – управлять таким огромным хозяйством – это равносильно тому, что быть главой большого семейства. Приходится выслушивать рабочих, разрешать их проблемы, будь то ссуды или их ссоры. Как и в тот раз: один рабочий вспылил и, ударив другого мачете, отрубил ему палец. Мне пришлось вмешаться. Конечно, это было неприятно, но это никак не связано с забастовкой. Нет, не думаю!

– А я думаю, что связано, – сказал Лионель. – Недалеко ушли они от дикарей! Это – настоящие варвары!

Ричард поинтересовался, каковы же требования профсоюза.

– Да, конечно, больше денег, – ответил Лионель. – У них целый лист требований: хотят, чтобы им платили раз в неделю, а не два раза в месяц, как сейчас…

– Это логично, – перебил его Ричард. – А может быть, я ошибаюсь?

– Очень неудобно, да и дороже. Больше писанины, всякой бухгалтерской документации.

– По-моему, они заслужили то, о чем просят, – сказал Фрэнсис.

Лионель возмущенно воскликнул:

– Ты что же хочешь поднять зарплату?

– Я пойду на компромисс и частично удовлетворю их требования. У меня прекрасные работники, и, если для сохранения всеобщего спокойствия, нужно лишь немного поднять зарплату, я пойду на это! В данном случае я думаю и о себе.

– Ты бы лучше подумал о родном ребенке. Ему тоже нужны будут деньги! – тихо сказала Марджори.

– Нет оснований для беспокойства. Я позабочусь и о нем, – так же тихо ответил Фрэнсис.

Ничто их не связывает, лишь вынашиваемый ею ребенок, подумала Ти. Неожиданное открытие. Между ними нет ничего общего! Вероятнее всего, ни он, ни она не знают, да и не узнают этого. Ужасно, что никогда не узнают! А если спросить Ричарда, удачен ли их брак, он ответит – да! Во всяком случае, он верит в это.

Достаточно, хватит на сегодня! Она чувствовала себя совершенно разбитой. Семейные отношения моего сына не должны меня волновать! Но нет, неправда! Я уеду домой, а на душе у меня будет неспокойно.

Марджори настойчиво спросила:

– Ты отвезешь меня завтра утром в Коувтаун, как советует Лионель?

– Да, конечно. Хотя я и не верю, что здесь может быть опасно.

– Поживешь здесь с мое, – сказал Лионель, – больше знать будешь! Боже милостивый! Помню, я был тогда совсем мальчишкой… в парикмахерской произошел какой-то инцидент. Позже туда явилась компания негров, и они убили парикмахера! Изрезали на куски – он был белый – его же собственными бритвами! Так их никто и не поймал! Да что ты о них знаешь? Только то, что они работают у тебя здесь, в Элевтере? – Лионель засмеялся. – Если серьезно – здесь очень неспокойно. Неужели ты думаешь, что отмена рабства охладила страсти и погасила, свела на нет жажду мщения? Они спалили почти половину всех поместий на Сент-Круа, а ведь это было не так давно: наши деды были тому свидетелями. Сожгли только потому, что не были удовлетворены условиями контракта. А нынешняя ситуация более напряжённая и взрывоопасная, чем тогда. Уж поверь мне!

Ричард отставил чашку с кофе:

– Ну довольно! Наши женщины перепугались не на шутку. Марджори нельзя волноваться: у нее и своих проблем хватает.

Лионель извинился:

– Да, простите. Вы совершенно правы. Так, я жду вас у себя в пятницу. Вы приедете, если все будет нормально? Ти, ты помнишь дорогу? Не заблудишься?

Нет, не заблужусь. Я помню дорогу. Слишком хорошо помню.

Странная, неестественная тишина царила в доме, когда Фрэнсис проснулся в пятницу утром. Тихо, стараясь не разбудить Марджори, он выскользнул из кровати, натянул одежду. Но она не спала.

– Что-нибудь случилось, Фрэнсис?

– Нет. Поспи еще. Как ты себя чувствуешь?

Ее глаза под тяжелыми опухшими веками лихорадочно блестели:

– Голова кружится. Не знаю, не могу понять, что со мною. Правда!

Сна как не бывало! Ему стало тревожно.

– Оставайся здесь. Я скоро вернусь. Позвоним доктору Стрэнду, и я отвезу тебя в Коувтаун.

Он спустился вниз и вышел на улицу. Половина седьмого – дойные коровы должны уже быть на пастбище. Оберегая скот от сырости, Фрэнсис, в отличие от других землевладельцев, загонял его на ночь в хлев. Он бежал вдоль реки по крутой тропинке, откуда рабочие должны были носить уже собранные грозди бананов к обочине дороги для транспортировки. Но… никаких признаков жизни, лишь обитатели леса шумели, свистели, трещали. Крепкие и прямые, как свечки на алтаре, висели на деревьях зрелые бананы. На другом конце острова высился корабль-рефрижератор «Джист», словно огромная морская птица, прикорнувшая на берегу, готовый к транспортировке урожая.