— Какие обстоятельства? — спросил м-р Джеллико.

— Я имею в виду то, каким образом он исчез из дома м-ра Хёрста?

— Каким же образом он исчез?

— Конечно, я этого не знаю.

— Вот именно. Не знаю и я. Поэтому я не могу сказать, исчез ли он таинственным образом или нет.

— В сущности, неизвестно даже, ушел ли он из этого дома, — заметил я необдуманно.

— Вот именно — сказал м-р Джеллико. — Если он не ушел, то он до сих пор еще там. А если он еще там, то он не исчез, в буквальном смысле этого слова. А раз он не исчез, то нет никакой тайны.

Я от души рассмеялся, но м-р Джеллико продолжал сохранять свой невозмутимо-торжественный вид.

— Полагаю, — заметил я, — что, принимая во внимание эти обстоятельства, вы едва ли одобрите предложение м-ра Хёрста ходатайствовать перед судом, чтобы добиться признания факта смерти.

— Какие обстоятельства? — спросил он.

— Я имею в виду те сомнения, которые вы только что высказали по поводу того, что Джона Беллингэма действительно нет в живых.

— Дорогой мой сэр, — сказал он. — Я не совсем вас понимаю. Если бы было известно, что данный человек жив, нельзя было бы признать, что он умер, а если бы было достоверно известно, что он умер, то предполагать это было бы нельзя, так как нельзя предполагать того, что известно достоверно. А для сделки характерно именно отсутствие уверенности.

— Но, — настаивал я, — если вы действительно считаете, что он еще жив, я не думаю, чтобы вы взяли на себя ответственность признать факт его смерти и распределить его имущество.

— Я не беру на себя никакой ответственности, — сказал м-р Джеллико. — Я действую согласно постановлению суда, и только.

— Однако суд может постановить, что он умер, а он тем не менее может оказаться живым?

— Вовсе нет. Если суд постановит признать его смерть, то он будет считаться мертвым. Правда, в физическом смысле он может быть жив, но с юридической точки зрения и для решения вопроса о завещании он будет мертв. Вы, кажется, не вполне уясняете себе эту разницу?

— Боюсь, что не вполне, — согласился я.

— Представители вашей профессии обычно этого не понимают. Вот почему они всегда бывают на суде такими плохими свидетелями. Научная точка зрения радикально отличается от юридической. Человек науки полагается на свои собственные знания, наблюдения и суждения и не считается с показаниями. Допустим, что к вам приходит человек и говорит, что он слеп на один глаз. Принимаете ли вы на веру его показание! Никоим образом! Вы начинаете исследовать его зрение и вдруг убеждаетесь, что он прекрасно видит на оба глаза. Тогда вы решаете, что он не слеп ни на один глаз. Другими словами, откидываете его свидетельство в пользу фактов, в которых вы сами убедились.

— Но ведь это же единственный рациональный путь прийти к правильному заключению.

— В науке — да. Но не в юриспруденции. Суд должен решать согласно данным, которые ему представлены, а данные эти — клятвенные показания свидетелей. Если свидетель готов поклясться, что вот это черное есть белое, а никаких противоречащих показаний нет, то перед судом будет только показание, что черное есть белое, и в соответствии с ним он должен будет вынести решение. Судья и присяжные могут думать иначе: они могут даже иметь какие-нибудь частные сведения, убеждающие их как раз в обратном, — но они должны вынести решение согласно имеющимся показаниям.

— Неужели вы хотите сказать, что судья был бы прав, если бы вынес решение, которое, как ему частным образом известно, противоречит фактам? Или же он может приговорить человека, который, как ему известно, невиновен?

— Конечно. Это сплошь и рядом бывает. Был такой случай, когда судья вынес смертельный приговор человеку и допустил привести его в исполнение, хотя он, судья, воочию видел, что убийство было совершено другим человеком. Но это, конечно, значит доводить регламентацию судебной процедуры до крайней педантичности.

— Разумеется, это — чудовищный педантизм — согласился я. — Но вернемся к делу Джона Беллингэма. Предположим, что после того, как суд постановит, что он умер, он вдруг окажется живым? Что тогда?

— А тогда он в свою очередь должен будет обратиться в суд, а суд, имея теперь новые данные, наверное признает, что он жив.

— Но между тем все его имущество будет растрачено?

— Вероятно. Однако вы не должны упускать из виду, что признание факта смерти было бы сделано на основании его же собственных поступков. Если человек действует так, что создает впечатление, будто он умер, он должен примириться со всеми последствиями.

— Да, это вполне разумно, — сказал я, но потом добавил после небольшой паузы: — Считаете ли вы возможным, что в недалеком будущем такая судебная процедура будет иметь место?

— Из того, что вы только что сказали, я полагаю, что м-р Хёрст собирался предпринять соответствующие шаги. Несомненно, вы имеете сведения из достоверного источника. — М-р Джеллико проговорил все это, не дрогнув ни единым мускулом и продолжая пристально глядеть на меня через очки.

Я слабо усмехнулся. Однако я решил сделать еще одну попытку, главным образом для того, чтобы иметь удовольствие наблюдать за его оборонительными маневрами, а вовсе не для того, чтобы что-нибудь извлечь из него. Поэтому я заговорил о найденных «останках».