Выправлялся постепенно и вкус прозаический. Почти одновременно я прочел и Чарскую, и статью Чуковского "Тридцать три обморока".

Смешной я был мальчик. Умный, но наивный.

Я думал, что «Правда» это сокращенное название "Ленинградской правды", что аппендицит бывает только у мужчин, что бюстгальтер — это трусики.

И когда я читал в «Клопе» у Маяковского про уличного разносчика, предлагавшего "бюстгальтеры на меху", я так и представлял себе, что он продает меховые трусики.

Но разве это все?

Как я жалел киноактеров! Мне показали пленку и я ужасался: ведь для того, чтобы вскинуть руку, артисту надо сперва согнуть ее в локте, потом чуть-чуть приподнять, потом выше и выше — короткими отрывистыми движениями.

Я думал, что каждый кадрик снимается отдельно.

37

— Бедные! И они могут еще играть при этом? — удивлялся я.

А какими преимуществами обладает детство! У меня была любимая игра — заказывать время. Я говорил себе: завтра я проснусь двадцать три минуты восьмого. Я просыпала тютелька в тютельку, и очень гордился этим.

И другая игра: повернуться на спину и стараться, чтобь не было ни одной мысли. В те дни это никогда не получалось. Теперь, к сожалению, получается.

Я могу заставить себя лежать, не думая ни о чем, с совер шенно пустой головой.

Грустно!

ПЯТЕРКА ПО ГЕОГРАФИИ –

В институте я совершил три провинности. За каждую из них меня беспощадно выгоняли, сажали на телегу и с позором отправляли домой.

Через пару недель прощали — мера была чисто воспитательная. Я понял это со второго раза и не очень-то переживал.

Рядом с нами, через стенку, находилась палата девочек. Самую красивую звали — я и сейчас помню — Маргарита Бельская.

Некоторое время мы обменивались записочками, потом кое-что придумали, причем в затее нашей принимали участие обе палаты.

Сначала мальчики, стащив у Прасковьи Александровну сантиметр, измерили расстояние вдоль стены от угла до моей кровати, затем провели перпендикулярную черту вверх и нарисовали кружок на уровне моего лица.

То же самое проделали девочки.

Ежедневно — минута в минуту — я и Маргарита приклады вались губами каждый к своему кружку.

Так и целовались мы через стенку — Ромео и Джульетта из "Института восстановления трудоспособности физически дефективных детей имени профессора Турнера".

38

Застукала нас, конечно, Анна Сергеевна. Случайно застав меня за непонятным занятием и сразу обнаружив кружок с другой стороны, она как-то удивительно быстро все сообразила.

Нами двигала наивность, а ею испорченность.

И телега, громыхая по булыжникам, впервые повезла меня домой — очевидно, за разврат.

А теперь представьте себе ночь. Легкая суета в коридоре. Три фигурки, чуть слышно постукивая костылями, возвращаются и ныряют под одеяло. Спим.

Утром поднимается страшный шум. В глаза персоналу бьет криво повешенная подпольная стихотворная стенгазета. Эпиграммы на всех — на врачей, сестер, воспитателей.

Была у нас, к примеру, массажистка — пожилая грузинка невероятной толщины. По секрету она хвасталась мне: "В молодости я была так красива, что меня однажды даже похитили".

И вот — пожалуйста:

Грузинскую красавицу пятнадцати пудов

К телеге потащили пятнадцать молодцов.

Тащили, задыхаясь и выбившись из сил —

Один из них свалился и грыжу получил.

Но тут на небе вышла задумчиво луна

И деву озарила задумчиво она.

На деву поглядела разбойничия рать,

Швырнула ее наземь и бросилась бежать.

Дурачок! Ничего себе законспирировался! Ведь стихи в институте писал я один!

И меня изгнали, как Пушкина.

Но особенно возмутил администрацию третий мой проступок. Во взрослое сознание он просто не укладывался.

После конкурса юных дарований учителя приходили в институт заниматься со мной индивидуально. Сдавать же экзамены меня возили в ближайшую школу.

Должен сознаться, у меня и теперь два камня преткновения — история и география. А тогда…

39

Я сидел на стуле перед огромной картой Советского Союза. Старый добродушный географ решил не обременять меня трудными вопросами и попросил показать Волгу.

Я знал, что Волга река длинная и храбро ткнул указкой в изогнутую голубую полоску — кажется, в Лену.

Географ даже откинулся на спинку от изумления, но все же задал еще один вопрос: где находится Новосибирск?

Я знал, что Новосибирск далеко, и указка моя, немного покачавшись, уверенно уперлась в Ташкент.