– Когда ты решила, что выйдешь за меня?

– Наверно, уже давно, но поняла только после этого разговора. Поняла, что люблю тебя.

– Когда я сказал… когда признался?

– Когда увидела, как ты уверен в своей правоте.

– Тогда ты чувствуешь то же, что и я.

– Я? Я не чувствую ничего, кроме любви. Иногда я думала, что никогда не испытаю ее. Я любила отца и хотела быть умной, чтобы угодить ему. Понимаешь, это была любовь к отцу, а не к учебе. Теперь я знаю, что люблю и тебя. Теперь я люблю вас обоих, и кажется, больше ничему не найдется места в моей жизни.

– Маргарет! Неужели это Маргарет?

– Да, та самая Маргарет. Видимо, она была скрыта под обликом серьезной ученой. Она не знала себя. Видела себя такой, как ее видели другие. Теперь она видит себя такой, какая есть.

Они заговорили о браке. Уилл задал вопрос:

– А что скажет твой отец? Даст он теперь согласие?

Маргарет промолчала, изумляясь себе, тому, что теперь готова обмануть отца, хотя раньше не могла и подумать об этом.

Но она стала женщиной, мыслящей понятиями любви. Главное – чтобы в доме было согласие; чтобы она, женщина, скрепляла семью, поддерживала мир и любовь среди тех, кого любит больше жизни. Поэтому она готова ловчить.

Маргарет сказала себе: «Не надо говорить отцу. У него и так много забот. Незачем беспокоить его делами Уилла. К тому же, Уилл может понять, что еще не обрел истины. Как знать, может, он вскоре придет к заключению, что в учении Лютера истины нет. Тогда окажется, что мы спорили впустую. Я не могу терять ни Уилла, ни отца, поэтому они должны любить друг друга. Будем думать о любви сегодня и надеяться, что завтра не придется думать о чем-то другом».

И сказала Уиллу:

– Отец редко бывает дома. Не хочется беспокоить его твоими сомнениями и склонностями. Тем более что люди меняют свои взгляды. Может быть, переменит их он; может быть, ты. Пока что будем держать это в секрете. Будем обсуждать эти дела наедине… и только наедине.

Она улыбнулась, думая, сможет ли склонить Уилла к отцовскому образу мыслей или отца к уилловскому.

И с нежностью подумала: «Они оба упрямы. Оба смелы и никогда не примут того, что не считают истиной».

Но она подождет.

Маргарет открыла для себя любовь и решила, что это ее чувство пока ничто не должно тревожить.

Маргарет вышла замуж в июле того же года. Уилл продолжал жить в доме, и больше всех замужеству дочери радовался Томас. Зятя он считал серьезным молодым человеком – не догадываясь о его религиозных взглядах, – который добьется успехов на избранном поприще; будет преданным мужем и любящим отцом, не захочет становиться придворным; будет доволен семейным окружением. Любимая дочь вышла замуж, но не потеряна для него.

Айли тоже вышла замуж и стала жить в роскошных загородных особняках мужа и в его лондонском доме.

Звезда семьи Моров неуклонно поднималась.

Айли часто наведывалась. Живя в Лондоне, она бывала на Барке постоянно. При всей ее тяге к веселью и развлечениям, она поняла, что семейный круг в Баклерсбери значит для нее больше, чем ей казалось.

– У меня появляются нежные чувства к дому, – призналась она сводным сестрам. – Говоря «дом», я имею в виду этот, потому что нигде не чувствую себя так, как здесь.

Айли была довольна замужеством. Джайлс обожал ее, был готов удовлетворять любой каприз жены, а ей ничто не доставляло большего удовольствия, чем удовлетворение капризов. Тем не менее она иногда заводила речь о сборах старой семьи зимой у огня, а летом во дворе, о мечтах, которые они обсуждали, об историях, которые выдумывали, о песнях, которые пели, и в голосе ее звучала тоска.

Айли радовалась своим прекрасным драгоценным камням; с удовольствием демонстрировала их, бывая дома, и старалась вызвать у девушек зависть; но когда уходила, казалось, она сама слегка им завидует.

Она рассказывала о великолепии поместий своего свекра. Бывала при дворе и даже разговаривала с королем.

Собрав девушек, она рассказывала о короле:

– Такой веселый… так любит балы и маскарады.

– А королева?

Говоря о королеве, Айли корчила легкую гримасу.

– Она старая… и очень серьезная. Старше Его Величества, и, кажется, он слегка этим недоволен. Конечно, его сын, Генри Фицрой, является доказательством, что он не всегда бывал верен королеве и способен зачать сыновей… А сейчас он очень влюблен в Мери Болейн.

Сесили слушала эти рассказы с удовольствием. Она заставляла Айли продолжать, засыпала ее жадными вопросами:

– А как выглядит эта Мери? Очень красивая?

– Не сказала бы. Но в ней есть нечто такое… что нравится мужчинам. Пухленькая, веселая… и король любит ее уже долго… долго для него. – Тут Айли подавляла смех. – Не надо, чтобы эти разговоры слышала Маргарет. Ей кажется, что все люди так же чисты и благородны, как она. А король, моя милая, осыпал титулами отца Мери. Он камергер Тонбриджа… хранитель замка Пенсхерст… и не знаю, кто еще. Джордж… ее брат… тоже не забыт. Он красивый. Очень! А какие пишет стихи! Умеет устраивать веселые кутежи. Король любит Джорджа, как всех, кто его развлекает.