Томас нежно обнял дочь. Сказал:

– Я поговорю с твоим мужем и стану молиться за него. Думаю, что вскоре обращу Уилла на путь истинный.

– Я тоже стану молиться за него и за тебя. Чтобы между вами сохранялся лад, и тот, кто прав, наставил другого на истинный путь, чтобы вы – те двое, кого я люблю, – жили в ладу, любви и согласии.

Когда Маргарет ушла, Томас, опустясь на колени, стал молиться за душу Уильяма Ропера и о том, чтобы желания его дочери сбылись.

Между Уиллом и Томасом велись диспуты и споры. Уилл горячился, Томас неизменно оставался спокойным, это означало, что младший должен выйти из диспутов побежденным.

Доводы Томаса при его знании людей и жизни, при его красноречии звучали более весомо. Томас был опытным юристом, Уилл начинающим. Естественно, Ропер слегка поколебался в своих убеждениях.

Маргарет была довольна этим, она видела, что упрямством отец слегка превосходит мужа, и по-прежнему больше всего на свете желала мира между ними.

Уилл больше не общался с теми торговцами, не посещал противозаконных собраний. Он чувствовал ответственность перед тестем. Если Томас страдал из-за того, что принял уступку кардинала вопреки своей совести, Уилл страдал не меньше. Он не хотел снова ставить тестя в ложное положение, поэтому больше не шел на риск. Он уже не говорил открыто о своих взглядах, читал в одиночестве и разговаривал о своих убеждениях только с Маргарет и ее отцом.

Весь тот год мысли Мег занимал очень серьезный вопрос. Она ждала ребенка.

Теперь Томас жалел больше, чем когда-либо, что не может проводить дома много времени. Однако дела требовали его присутствия при дворе. Вулси был глубоко разочарован, когда вместо него после смерти Льва Папой избрали Адриана, кардинала из Тортосы. Но Адриан болел, вероятность, что Папский престол он занял надолго, была невелика, и Вулси не оставлял помыслов о Риме, его честолюбие разрослось до того, что, казалось, он больше ни о чем не думает.

Маргарет радовалась предстоящему рождению ребенка и тревожилась за отца, становящегося при дворе все более важной персоной. Она не могла забыть того дня, когда узнала, что он вызвал недовольство Генриха VII, помнила и судебный процесс из-за судна Римского Папы. С того дня началось возвышение ее отца, но куда оно приведет? Многие люди, достигнув высшей ступеньки на лестнице, ведущей к славе, попадали на плаху.

Томаса избрали в спикеры парламента.

Англия воевала в тот год с Францией и Шотландией, и Томас добился отсрочивания налогов, введенных Вулси для того, чтобы продолжать войну. Томас выступал против войны, он всегда был противником войн. Что ждет его, если он будет вести себя так постоянно?

Кардинал теперь относился к Томасу с нескрываемой враждебностью. Он горько переживал разочарование, что его не избрали Папой. Ему казалось невероятным, чтобы человек мог быть так глуп, как Томас Мор, так слеп к возможностям возвыситься.

Выходя из парламента, Вулси настолько забыл о своем обычном спокойствии, что пробормотал услышанную кое-кем фразу: «Жаль, мастер Мор, что вы не поехали в Рим до того, как я сделал вас спикером парламента».

Вулси отправился прямо к королю, и через несколько дней Томас узнал, что ему предстоит ехать с королевским поручением в Испанию.

Как уезжать из Лондона, когда у Маргарет близятся роды?

Томаса мучили страхи. Сколько женщин умерло при родах? Джейн свело в могилу рождение Джека. Он должен быть с Маргарет.

Она сказала ему:

– Отец, надеюсь, ты будешь рядом. Помнишь, когда я была совсем маленькой, боль у меня утихала, когда ты сидел возле кровати, держа меня за руку?

Он ответил:

– Мег, я буду с тобой и теперь.

А тут Испания! Напряжение на королевской службе стало подтачивать его здоровье; он часто испытывал мучительную усталость. И сомневался, что сможет остаться в добром здравии после долгого пребывания в жарком климате. Он думал о долгих, томительных месяцах вдали от семьи. Может, еще не поздно порвать с жизнью придворного, к которой он никогда не стремился?

Набравшись смелости и ничего не говоря семье, Томас попросил у короля аудиенции. И немедленно получил ее, Генриху Томас нравился, ему не раз хотелось покинуть своих легкомысленных друзей и побыть с этим серьезным человеком. Хотелось чувствовать себя серьезным королем, часто веселящимся, но дорожащим и обществом ученого.

Томас просил о разговоре наедине, поэтому король отослал всех приближенных, и когда они остались вдвоем, повернулся к своему протеже с любезной улыбкой.

– Ну, Томас, о чем вы хотели поговорить?