Воображению Томаса представилась процессия казненных – во главе с Эмпсоном, Дадли и Бэкингемом; он подумал об Элизабет Блаунт, гордо демонстрирующей приятельницам королевского сына; о распутной Мери Болейн и тихой, многострадальной Екатерине. Грешник ли этот король?

К счастью, Генрих не ждал ответа на столь нелепый, по его мнению, вопрос.

– Нет, Томас, – продолжал он, – я по нескольку раз на день слушаю мессу, я поборник добра, я посвятил жизнь своей стране. Вам ли, советнику, живущему подле меня, этого не знать. И разве не странно, что Бог лишает меня того, чего я желаю больше всего на свете! Не для себя. Нет. Для королевства. Томас, я должен иметь сына. Мне нужен сын. Нужен для Англии.

– Ваше Величество еще молоды.

– Я молод, я в полном расцвете, я способен иметь сыновей, я доказал… я в этом не сомневаюсь. А если мужчина и женщина не могут родить наследника, когда больше всего на свете хотят сына, этому есть лишь одно объяснение, мастер Мор. Они не угодили Всевышнему.

– Ваше Величество, наберитесь терпения. Королева подарила вам здоровую дочь.

– Здоровую дочь! Что толку! Мне нужны сыновья… сыновья… я король Англии, Томас Мор; а королю необходимо дать стране наследника.

Томас не ответил и король нахмурясь, продолжал:

– Кое-что лежит тяжким грузом на моей совести. Королева, как вы знаете, раньше была женой моего брата. Вы образованный человек, мастер Мор. Верующий. Вы читаете Библию. Господь карает тех, кто повинен в грехе кровосмешения. И боюсь, я совершил его, женившись на вдове брата. Все сыновья умирали… все рожденные королевой сыновья умирали. Разве это не знаменательно? Разве не знак, что я жертва Божьей кары? Чем больше я раздумываю над этим, тем больше убеждаюсь, что нарушил своим браком святые Божьи законы.

Томас был глубоко потрясен. До него доходили слухи о тайном королевском деле, и он боялся, что его попросят высказать свое мнение. Ему вспомнилась королева, серьезная, добрая женщина, не обидевшая никого, кроме короля, да и его обидела лишь тем, что старела, теряла привлекательность и не могла родить ему наследника.

Король остановился и повернулся к Томасу. Качнулся на каблуках; на лице его отразилась целая гамма чувств – сентиментальность, жестокость, хитрость, искренность, простота и решимость показать Томасу себя таким, каким видит себя сам.

– Я сперва выступал против этого брака. Помните мой протест?

Томас удивленно посмотрел на Генриха.

– Помню, сир.

– Вот видите, я не хотел вступать в этот брак. В конце концов, она была вдовой моего брата.

Томас не осмелился сказать: «Вы протестовали по приказу отца. И, сделав тот протест, твердо решили жениться на Екатерине».

Томас знал о его эгоистичной жестокости и желании видеть себя добродетельным. Не стоило идти на риск и вызывать своими замечаниями его недовольство. Сердить его теперь было неразумно. Генрих старательно убаюкивал свою совесть. Предположить, что он заботится не о совести, а о вожделении – значило наверняка лишиться головы.

– Но я женился на ней, – продолжал король. – Потому что она была чужестранкой, и ее привезли сюда для брака с наследником престола Англии. Поскольку она стала моей женой, я лелеял и любил ее. Я люблю ее и теперь. Расстаться с ней было б для меня тяжелым ударом. Вы были женаты дважды и жили с женами в ладу, вам это понятно. Я состою в браке с королевой почти двадцать лет. Невозможно без мучений отвергнуть женщину, с которой прожил столько. Однако прежде всего я король. И если, мастер Мор, от меня потребуется отвергнуть эту жену и взять другую, хотя мне будет и очень неприятно, я это сделаю.

– Вашему Величеству не следует жертвовать своим счастием так легко, – сказал Томас, ухватясь за возможность, предоставленную королем. – Если у короля есть долг перед страной, у мужа есть долг перед супругой. И если венчание короля на царство есть в глазах Бога святое таинство, то и бракосочетание тоже. У вас есть дочь, принцесса Мария.

Король раздраженно махнул рукой.

– Это наводит нас на тягостные раздумья. Англия, когда в ней правили женщины, всегда была несчастна. Вам известно это, мастер Мор. Вы верующий человек, посудите сами: может ли быть священным кровосмесительный брак? Может ли он снискать благоволение в глазах Бога? И что сказать о мужчине и женщине, которых тревожит совесть, но они продолжают жить в этом браке? Нет, так продолжаться не может. – Король лукаво улыбнулся. – И мои министры не допустят этого. Архиепископ Уорхем и Вулси, папский легат, втайне заводят против меня судебное дело.

– Судебное дело против Вашего Величества? Король печально кивнул.

– Хорошенький выпад подданных против своего короля. Заметьте, я старался быть честным в этом деле и, хотя сожалею о поступке Вулси и Уорхема, должен признать, действуют они разумно и законно.

«Вот до чего дошло! – подумал Томас. – Он действительно решил бросить жену, раз принудил Уорхема и Вулси обвинить его в кровосмесительстве».

– Понимаете, – сказал Генрих, – я король, осажденный со всех сторон – любовью к жене, требованиями министров, доводами собственной совести. Вы влиятельный член Совета, и многие высоко ценят ваше мнение. У вас немало друзей – в том числе и епископ Фишер. Когда вы обсудите этот вопрос, я предложу вам слушаться своей совести, как я слушаюсь своей. Предложу подать голос не за мужчину Генриха и женщину Екатерину, а за благо страны и за ее будущих наследников.