– Он не… Ты нарочно меня изводишь?

– Это просто чтобы отвлечься от того, что у меня в действительности на уме.

У нее сжалось сердце.

– Нет смысла прятаться от неприятных вещей.

Он взглянул на нее и хмыкнул:

– В данном случае речь идет не просто о неприятных вещах. Об опасных. Ты мне позволишь помочь тебе разузнать, нет ли у твоего соседа тайной причины приходить сюда?

В ее руках все еще оставалась травинка, и она провела ее пушистым кончиком по своему подбородку.

– Я-то уж, во всяком случае, его никогда не интересовала.

– Ну и дурак.

Лили пристально взглянула на Оливера.

Он скривил рот.

– Я знаю, что говорю. Любой мужчина, которого ты не заинтересовала, просто дурак.

Она не стала ничего отвечать.

– Ты готова выйти за него замуж?

– Нет! – Она вспрыгнула по ступенькам на кровать. Не думая о последствиях, она свернулась клубком возле Оливера и уткнулась лицом в его шею. – Никогда, ни за что. Я лучше умру, хотя я слишком дорожу своей жизнью, чтобы сделать это с радостью.

Его оглушительный смех был для нее полной неожиданностью. Она подняла голову и вгляделась в его лицо. Его прищуренные блестящие тигриные глаза смотрели на нее в упор.

– Тебе смешно?

– Я пытаюсь поддержать твой дух в трудную минуту.

Лили хотела встать, но Оливер так крепко сжал ее в объятиях, что она чуть не задохнулась.

– Ты теперь моя, Лили Эдлер. Теперь ты не уйдешь, пока я не соизволю тебя отпустить. А я сейчас не склонен этого делать.

Она попробовала сопротивляться, но он опрокинул ее на постель, прижав своим телом, и поцеловал. В этом поцелуе слились и страсть, и отчаяние.

Тело Лили запылало. Она запустила руки под его сюртук, стараясь прильнуть к нему как можно ближе.

Каскад легчайших поцелуев покрыл ее рот, щеки, шею. Оливер сорвал с нее шаль и отшвырнул ее на пол. Вырез ее платья был неглубоким, но широким, и он нашел неприкрытый кусочек тела у нее на груди и припал к нему губами.

Ей не стоило обольщать себя надеждами и воображать, будто она может чем-то заинтересовать Оливера Ворса. Но она знала, чего хочет, и другой возможности сказать ему об этом не предвиделось.

Она с силой оттолкнула его.

Он смотрел на нее сверху вниз. Лицо его застыло в напряженной гримасе, ноздри раздувались. От него исходила какая-то угроза, какая-то опасность, которая пробуждала в ней неясный страх. Страх, который завораживал и возбуждал ее.

– Пожалуйста, Оливер, – сказала она, и ее собственный приглушенный голос показался ей чужим. – Я хочу опять побыть с тобой без одежды.

У него вырвался вздох, долгий и шумный. Она заметила испарину у него на висках.

– Ты будешь преследовать меня всю мою жизнь, – проговорил он, тяжело дыша. – Ты для меня как пьянящее зелье. Думаю, мне нужно… О Бог мой. – Он привстал и обхватил голову руками.

Лили встала на колени. Она даже не попыталась дотронуться до него. Вместо этого она принялась поспешно расстегивать юбку.

Оливер застонал:

– Лили, заклинаю тебя, не мучай меня.

– Но ты сам захотел пойти со мной, – язвительно напомнила она. – Теперь ты обязан отвечать за последствия. Я постараюсь, чтобы это было для тебя не слишком неприятно.

Он снова испустил стон.

Не так-то просто оказалось раздеться без посторонней помощи, но она справилась с юбкой и лифом и дрожащими руками разложила свой наряд в изножье постели.

– Может быть, ты согласишься снять с себя одежду? – спросила она, чувствуя, как бешено бьется сердце. – Я вдруг поняла, что мне не терпится восстановить в памяти некоторые… фрагменты.

– О Боже…

– Пожалуй, следует устроить тебе еще одно посещение юношеского Алтарного общества. Тебе необходимо духовное напутствие.

– Мне – духовное напутствие? Сомневаюсь, чтобы ты со своими очаровательными подругами была в состоянии мне его дать.

Лили сбросила нижние юбки и переступила через них, балансируя на пышном пуховике. Она позволила им соскользнуть на пол и, оставшись в корсете и сорочке, бросила взгляд на лицо Оливера. Его губы слегка приоткрылись. Мускулы возле рта подрагивали. Он протянул к ней руки.

Лили тряхнула головой и как ни в чем не бывало спросила:

– Что это с тобой?

– Ты сама не знаешь, что со мной делаешь. Иди сюда. Я сам разберусь с остальными предметами твоего туалета, которые тебе, вероятно, кажутся незатейливыми, а мне – страшно соблазнительными.

– Моя сорочка? Мои панталоны? Мой корсет?

– Вы бесстыдница, мисс. Даже произносить такие слова – неслыханная дерзость.

– Знаю, ну и что? – Она знала и то, что у нее на губах сейчас играет весьма вызывающая улыбка. – Мне доставляет удовольствие вести себя таким образом. Я даже готова признать, что выгляжу эксцентрично.