– Пробуем! – подвел итог рассуждениям капитан Мензари.

На разгадку кода и поиск правильного импульса ушло два часа. Наконец отчаявшиеся и измученные экспериментаторы подобрали нужные частоты. В коробке что-то громко щелкнуло, один из стержней опустился и тут же вернулся в прежнее положение. Затем через двадцать секунд вниз пошел второй стержень, да так и замер. И тут же снова опустился первый. После этого прибор затих окончательно.

– Все понятно, – обобщил Матеус – Вначале красной кнопкой включается панель. Двадцати секунд хватает для полного введения в строй всех мощностей и ресурсов. А потом нажимается синяя кнопка и в процессе ее удержания – еще раз красная…

Повисшую тишину нарушил вопрос Станислава:

– И что мы после этого увидим?

Гаибс задумчиво вздохнул:

– Сначала нам надо увидеть то, что находится в нижнем городе, и твой вопрос отпадет сам собой.

– Если панель заработает, – оживилась Гилана, – то мы наверняка сможем увидеть нужные нам проходы вниз. Включаем?

Но капитан Мензари проявил похвальную осторожность:

– Сейчас уже поздно. Пора вам хоть немного отдохнуть, а завтра я вновь заберу вас при первой же возможности. Возвращаемся в ангары. Кстати, надо как следует испачкать вас каменной пылью.

– Конечно, столько плиток перетаскали, – жалобно протянул Розен. Но гаибс взглянул на него со всей возможной строгостью:

– Само собой, надеюсь, вам не надо напоминать о благоразумном молчании?

– Не надо, не надо, – дружно загомонили пленники.

– Даже остальным членам бригады пока говорите лишь о разборке стены. Только неожиданных соглядатаев нам сейчас не хватало. Держите язык за зубами, и нам всем это зачтется. Уходим!

Выспаться до подъема не удалось, но после завтрака все три «плиточника», как их сразу окрестила охрана, вернулись в свою камеру и отсыпались до обеда. Однако когда троица опять направила свои стопы в общую столовую, у них на пути неожиданно оказался сам господин главный режиссер. Он как раз деловито двигался по перпендикулярному проходу. Память у него была отменная, поэтому он сразу определил, кто перед ним, и экспансивно воскликнул:

– Как?! Неужели вам не нравится быть артистами? Позор! Податься в каменщики – стыдно для любого деятеля искусства!

– Можно подумать, господин режиссер, нас об этом спрашивали, – с притворным недовольством пробурчала Гилана.

– Ничего, скоро станете свободными и будете распоряжаться собой, как вам вздумается, – утешил их Дейк Мердок и уже собрался продолжить путь, но что-то вспомнил: – Кстати, а вам понравилось это каменное панно?

– Конечно, господин режиссер, – услужливо забубнил Матеус – Оно отображает глубокий стиль древности и поражает своей глубинной утонченностью. Настоящий исторический шедевр.

Мердок оглушительно захохотал:

– Так я и знал! Никакого собственного суждения! Все фразы вам вдолбил в ваши тупые головы Мензари.

И с довольным высокомерным оскалом главный режиссер продолжил свой путь.

– Кажется, он каждый раз хочет удостовериться в нашей непроходимой тупости, – чуть слышно прошептала Гилана, обращаясь к Николаю. – Зачем? Для самоутверждения?

– Скорее для полной уверенности в правильности сценария, – довольно громко ответил Матеус, потому что они как раз вошли в столовую и сразу же направились к столу своей «бригады». – Хотя возможен и другой вариант.

– Какой именно?

– Может, его терзают муки совести, и он ищет для своего внутреннего «я» оправдания того, что другие разумные пребывают рядом с ним в положении рабов.

Встречающие услышали последнюю фразу Матеуса, и Освальд спросил:

– Это вы о ком?

– Пытаемся найти в характере главного режиссера доброжелательность и человеколюбие, – пояснила Гилана. – Но гуманизм явно противоречит его сущности. Взять хотя бы то, как он любит снимать сцены с большой кровью. Прямо подпрыгивает от восторга.

– Точно, он прирожденный садист! – горячим, злым шепотом подтвердил Грэг Доминго. – Опять меня сегодня утром по съемочной площадке гоняли и снова поливали жидкостью, заменяющей кровь, прямо из шланга. Чуть не утонул!

– Из шланга? – посочувствовал товарищу Розен. – Явный перебор! Ни в одном создании столько крови не бывает.

– Вот и я говорю… садист он, – загрустил силач. – У меня до сих пор ощущение, что плохо отмылся и одежда липкая от крови.

К нему тут же прильнула Бетти и заворковала:

– Расслабься! Еще неделя-две – и мы улетим отсюда. Ради этого стоит потерпеть любые сцены. И советую тебе представлять, что из шланга тебя поливают обычным томатным соком.

Грэг улыбнулся и чмокнул свою «курочку» в щеку:

– Действительно! Как я раньше не догадался?

После обеда Мензари удалось добавить в свою группу «плиточников» рассудительного Крила. По пути в свои апартаменты гаибс поинтересовался у пленника:

– Продюсер Кацки и его помощники знают, что ты крупный специалист по электронике?