Некое не заслуживающее отдельного разговора событие однажды привело господина де Ранвиля в грязную и небезопасную для здоровья деревню под названием Версаль. Привыкшие к столичному поклонению короли делают вид, что скрываются здесь от одолевающих их подданных. Честолюбие, скупость, месть и тщеславие ежедневно привлекают сюда толпу несчастных, надеющихся облегчить свои невзгоды, пользуясь покровительством своего недолговечного кумира. Цвет французской аристократии, способной играть первостепенную роль на своих землях, томится здесь в ожидании приема, униженно обхаживая привратников или смиренно вымаливая куда худший, нежели тот, какой они вкушают у себя дома, обед в обществе коронованных особ, на миг вознесенных фортуной из сумрака забвения, и вновь им уготованный спустя некоторое время. Устроив свои дела, господин де Ранвиль усаживается в одну из придворных карет, заслуживших прозвание «ночной горшок», и его случайным попутчиком оказывается некто господин Дютур – необычайно разговорчивый, раскормленный, неповоротливый и любитель позубоскалить. Служил он, как и господин де Ранвиль, в откупном ведомстве, только у себя на родине в Орлеане, откуда, как мы уже упоминали, происходил и господин де Ранвиль. Завязывается беседа. Всегда лаконично отвечающий на расспросы и не открывающий своих карт Ранвиль, еще не успев произнести несколько слов, уже знает фамилию, имя, прозвище, родину и состояние дел своего попутчика. Сообщив эти подробности, господин Дютур переходит к светским сплетням.

– Кажется, вы бывали в Орлеане, сударь, – начинает Дютур, – похоже, вы мне об этом только что говорили.

– Прежде я жил там несколько месяцев.

– И, наверное, знавали госпожу де Ранвиль – одну из величайших потаскух, когда-либо живших в Орлеане?

– Госпожа де Ранвиль – довольно красивая женщина.

– Совершенно с вами согласен.

– Да, я встречал ее в свете.

– Так вот, поделюсь с вами: три дня назад я с ней переспал. Вот уж кто действительно рогоносец, так это ее муж, бедняга Ранвиль!

– А вы с ним знакомы?

– Лично незнаком. Но слышал, этот жалкий субъект сорит деньгами в Париже в обществе публичных женщин и таких же развратников, как и он сам.

– Ничего не могу добавить, поскольку не знаю этого господина, однако всегда искренне жалею мужей-рогоносцев. А вы, сударь, случаем, не из их числа?

– Из числа кого, рогоносцев или мужей?

– И тех и других, эти два понятия настолько неразделимы в наше время, что, по правде сказать, не вижу между ними различия.

– Я женат, сударь. Я имел несчастье жениться на женщине, с которой никак не мог поладить. Не сошлись характерами. Мы с ней расстались полюбовно. Она пожелала поехать в Париж, чтобы скрасить одиночество своей родственницы, монахини из монастыря Сент-Ор. Сейчас она там и пребывает, время от времени давая о себе знать, но я с ней не вижусь.

– Она так набожна?

– Уж лучше бы она была набожной, но нет.

– А! Я понимаю вас. И что же, вам даже не любопытно справиться о ее здоровье, ведь дела требуют сейчас вашего присутствия в Париже?

– Откровенно говоря, я не любитель монастырей. Я рожден для радости, веселья, удовольствий, я любитель шумных компаний и не рискну отправиться в заведение, которое выведет меня из строя на добрых полгода.

– Но жена...

– Жена может интересовать, если пользуешься ее услугами. Но не в том случае, если в силу ряда серьезных причин должен твердо от нее отказаться и жить от нее подальше.

– В том, что вы говорите, сквозит какая-то чрезмерная суровость.

– Вовсе нет, скорее философия. Сейчас так принято: кто не следует голосу рассудка, тот слывет дураком.

– Все же следует предположить в вашей жене какие-то несовершенства, поясните мне, что это: врожденный недостаток, нехватка терпимости, неумение себя вести?

– Всего понемножку... всего понемножку, сударь. Но оставим это, прошу вас, и вернемся к нашей красотке госпоже де Ранвиль. Чего же ради, не понимаю, вы были в Орлеане, если не развлеклись с этой особой; с ней имели дело абсолютно все.

– Не совсем все, вот видите – я с ней не был. Не люблю замужних женщин.

– С кем же, сударь, простите за излишнее любопытство, вы проводите время?

– Прежде всего – дела, а затем одна очаровательная особа, с которой я ужинаю время от времени.

– Вы, сударь, не женаты?

– Женат.

– И где ваша жена?

– Оставил ее в провинции, подобно тому, как вы оставили вашу в Сент-Оре.

– И вы женаты, сударь, тоже женаты, собрат по несчастью. Так, ради Бога, расскажите о себе.

– Разве я еще не говорил, что муж и рогоносец – слова-синонимы? Испорченность нравов, роскошь – все эти соблазны толкают женщину к падению.

– О! Это верно, сударь, как это верно!

– Вы говорите словно сведущий человек.

– Отнюдь нет. Однако как хорошо, сударь, что некая очаровательная особа утешает вас в отсутствие покинутой супруги.

– Да, особа на самом деле необычайно прелестна, я бы хотел вас с ней познакомить.

– Почту за честь, за большую честь, сударь.

– О! Пожалуйста, без церемоний, сударь. Вот мы и доехали. Сегодня вечером не стану вас занимать, зная, что у вас дела, но завтра непременно приходите к ужину по указанному адресу. Буду вас ждать.