– Ты задумал опасный план, приятель, – русский налил Джоко выпить. – Как ты ввязался в это? Музыкант с гармошкой переходил от стола к столу.

Джоко поморщился на слове «щеголь», а затем усмехнулся над тем, каким он стал в последнее время. Эта песня была словно про него написана.

– Зачем ты это делаешь? – допрашивал его русский.

– Из-за Ревилла. Помнишь? У него моя бумага.

– Нет, – белые зубы здоровяка блеснули из-под черных усов. – Ревилл? Он не заставил бы тебя это делать. Та девица. Это она тебя заставила, – он подвинул стакан Джоко.

Тот потянулся к стакану:

– Ты не прав. Она тут не при чем. Это Ревилл. Русский смотрел, как Джоко опрокинул в себя жидкость, припоминая его привычку никогда не пить залпом.

Мэйзи с нагруженным подносом двигалась между столами. Мужчины снимали с него пенящиеся кружки и совали деньги за вырез ее блузки. Музыкант с гармошкой шел следом за ней, напевая:

Мужчины взорвались от хохота. Один из них схватил служанку за грудь. Та шлепнула его по руке и хихикнула.

Парочка подошла к столу русского:

– Угощайся, Джоко, – пропела Мэйзи в такт гармошке.

– Премного благодарен, старушка, – он поднял голову и натянуто усмехнулся. – Обо мне заботится русский.

– Занимается моим делом, – притворно огорчившись, обвинила его служанка.

– Какая разница, – ответил ей русский. Он взял бутылку и снова наполнил стакан Джоко. – Так что ты сказал?

– Ревилл! – Джоко сказал это громче, чем намеревался. Следующие слова он проговорил почти шепотом. Русский наклонился к нему, чтобы расслышать их. – Он того и гляди превратит меня в легавого.

Джоко выпил снова. Вино было теплым и горьковатым на вкус.

– Я надеюсь, что когда закончу с этим делом, то уговорю его написать мне рекомендацию. Что ты об этом думаешь? Ты только представь меня в синей форме и с бляхой на груди, – он поставил стакан и зажмурился, потому что крепкое вино обожгло ему желудок.

– Ренегат ты, – русский снова наклонил бутылку над стаканом Джоко. В стакан полилась жидкость, выплескивая на стол несколько капель, которые русский вытер пальцем.

– Тебя это не коснется, – Джоко потянул стакан к себе, слегка пролив жидкость на руку. – Это не пустые слова, вовсе нет. Я буду следователем по грязным делишкам богачей. Не какой-нибудь мелкой сошкой, а таким, как Ревилл. Я не буду простым исполнителем, я буду самолично выбивать из них пыль, – он снова выпил.

Русский печально взглянул на Джоко:

– Ты хороший парень и из тебя получится хороший легавый.

Джоко уставился на него и заморгал. В глазах у него плыл туман.

– Будь ты проклят!

– Я тоже работаю на леди, – извиняющимся тоном добавил русский.

Музыкант с гармошкой вернулся, его слова снова раздались в ушах Джоко:

Толпа подхватила следующую строчку:

Хор голосов загремел, словно гром:

Джоко свалился на стол. Русский поднял его за плечи и повел к стойке бара.

В это время Герцогиня открыла дверь и подбежала к Джоко:

– Нас ждет кеб.

Брови русского при виде ее полезли вверх:

– Вы с ним куда-то идете?

Она была в коротком бордовом шерстяном жакете с черной отделкой, тесно облегавшем ее узкую талию. Ее расклешенная юбка была из такой же шерсти с заплиссированными черными клиньями. В руке у нее была небольшая черная сумочка, на голове – шляпка с прикрывающей лицо вуалью.

Герцогиня протянула руку в черной перчатке и погладила Джоко по щеке:

– Я пойду с ним. Я не собираюсь отвести его в то место и бросить гам одного.

Громоподобный смех вырвался из широкой груди русского, когда тот повел бесчувственного Джоко к кебу:

– Ты больше не выглядишь как кошелка с обносками. Ты выглядишь как леди. Пожалуй, я поеду с тобой.

В переулке у «Петуха Робина» полицейские из Скотленд-Ярда, посланные Ревиллом, прождали больше получаса. Наконец они с беспечным видом вошли внутрь. При виде пустого стола русского они застыли на месте. Джоко Уолтона нигде не было видно.