Нужно было задвинуть плотные занавески, висящие поверх тюлевых, чтобы вечерняя прохлада не просачивалась из окон в комнату. Пока Питер занимался этим, Мелисса подошла к камину и уставилась в огонь. Мурашки бежали по ее спине, руки покрылись гусиной кожей. Снова и снова одни и те же мысли пробегали у нее в сознании, и она искала в себе мужество высказать их.

Скрипнув зубами, она поставила нетронутый чай на поднос.

– Как мне кажется, Питер, у тебя есть две возможности, – сказала она.

– У меня, мисс? – подозрительно взглянул на нее дворецкий.

– Ты можешь оставаться здесь, в доме миссис Шайрс, за запертыми дверьми и ставнями. Или, – продолжила она, – ты можешь проводить меня в «Лордс Дрим» и побыть там со мной.

– В «Лордс Дрим», – покачал головой дворецкий. – Вам нельзя туда, мисс. Миссис Шайрс сказала, что я должен охранять вас здесь, пока все не закончится, – он разъяснил ей это таким тоном, словно она была маленьким ребенком, еще не способным понимать слова взрослых.

– Но все они пошли в «Лордс Дрим», чтобы помочь мне. Я тоже должна быть там.

– Лучше бы вам не лезть туда, мисс.

– Но ты же защитишь меня, – Мелисса заговорила громче, убеждая Питера. Она улыбнулась ему, показав ямочки на щеках. – И, конечно, если тот громила снова полезет из-за меня в драку, у тебя появится возможность еще раз всыпать ему.

Боевой огонь зажегся в водянистых глазах Питера. Его пальцы потрогали шишку на губе, поставленную Джеком Ронси. Затем он расправил плечи и вытянул шею из жесткого стоячего воротничка. Щеки Питера порозовели. Когда он взглянул на Мелиссу, чувствовалось, что он борется с собой:

– Вам лучше оставаться в безопасности, мисс. Она решительно повысила голос:

– Для меня единственный способ остаться в безопасности – это выяснить раз и навсегда, что случилось той ночью. Я была на крыше, когда Джордж упал. Может быть, я не все еще рассказала, или могу рассказать что-нибудь, проясняющее этот случай. Я долго думала об этом, Питер. Я должна отправиться туда.

– Это слишком опасно.

Мелисса приложила руку ко лбу:

– Нет, если там со мной будешь ты. Ты никогда не позволишь снова захватить меня в плен. Я знаю, что с тобой я в безопасности.

Питер вздохнул, все еще пытаясь сопротивляться молящему взгляду на красивом юном личике, обращенном к нему:

– Пожалуйста, мисс Горн, не надо…

– Идем со мной, Питер. Будь моим защитником. Помоги мне, и все будет хорошо, – она взяла его большую ладонь в свою. Ее улыбка была неотразимой.

Все еще качая головой, «святой» Питер позволил вывести себя из комнаты.

Когда все трое входили в главный салон, русский вел Джоко, заломив ему руку за спину. Только когда Берт и Чарли, все перевязанные и в пластыре, подошли к ним с боков, он отпустил его.

Джоко потряс рукой перед собой и, сердито нахмурившись, стал растирать запястье. Этот русский очень уж перестарался.

Герцогиня выглядела спокойной, но под ложечкой у нее сосало. Весь вид и запах этого места заставлял ее рассудок бить в колокола. Непривычная модная одежда стесняла ее. Герцогиня заставила себя думать о Панси и Бетти.

Оглядывая комнату, Джоко узнал лорда Монтегю, храпящего в кресле у камина. Рядом с ним на столике стояли бокал и почти пустой графин.

Каминные часы пробили один раз, полено в камине треснуло и переломилось. Лорд Монтегю завозился и перестал храпеть. Он помотал головой, затем она свесилась на грудь и снова раздался храп.

Русский шумно вздохнул. Этот звук заставил Джоко и Герцогиню обернуться к нему – а затем они проследили за его взглядом.

Гермиона Бьюфорти, известная как леди Гермиона, спускалась к ним по лестнице. Ее иссиня-черные волосы сливались по цвету с траурным платьем. Мертвенно-белый грим без румян, туши и помады покрывал ее лицо. С бледными губами, незаметными бровями и ресницами, она сама казалась трупом.

Герцогиня опомнилась первой:

– Леди Гермиона, я пришла за своими детьми.

– Разве они твои? – ядовито спросила Гермиона. – Я думала, что ты слишком гордая, чтобы подпустить к себе мужчину, и уж тем более не захочешь наплодить выродков.

Герцогиня не подала виду, что услышала оскорбление.

– Они сироты. Как вам известно, я забочусь о них.

Леди Гермиона взглянула на Джоко и притворилась, что осматривает комнату:

– А где эта сучка?

– Мне не удалось найти ее.

– Значит, тебе не слишком уж нужны эти дети. Впрочем, я не осуждаю тебя за это. Грязные маленькие нищенки.