– Простите, парни, – крикнул один из мужчин. С такого расстояния не видно было, что я женщина. На мне была такая же одежда, как на Сете: высокие ботинки, плисовые бриджи, бесформенный плащ и мягкая фетровая шляпа. – Мы не можем позволить вам подойти ближе.

– В чем дело? – крикнул Сет.

– Карантин. Холера. Она распространяется от повозки к повозке, как лесной пожар.

У меня заныло все внутри. Бедняжка Габриэль! Я взглянула на Сета. Он тоже был встревожен.

– Это караван Мюррея? – спросил он. – Мы ищем пару по имени Андерсон.

– С такой фамилией здесь никого нет, – ответил один из мужчин.

Сет описал внешность наших беглецов, полагая, что они могли снова изменить фамилию, но ответ снова был отрицательный. Мы с облегчением вздохнули.

– Среди вас, случайно, нет доктора? Я почувствовала, как Сет напрягся.

– Нам очень нужен врач. Мы уже потеряли пятнадцать человек, половина из них женщины и дети.

Подул легкий ветерок, и до нас донеслись стоны людей, обреченных на смертельную муку. Наши лошади нервно вздрагивали и топтались на месте.

– Ну? – сказала я Сету. – Вот тебе и представился случай сделать добро для кого-нибудь еще, кроме себя.

– Не будь дурой, – огрызнулся Сет. – Простите! – крикнул он. – И прощайте!

Он взмахнул ружьем и повернул Блайза.

– Ты же не можешь оставить их здесь умирать! – вскричала я. Стоны этих несчастных разрывали мне сердце. Там дети. Я стегнула Огненную и направилась к каравану. Сет что-то крикнул мне в спину, но я не остановилась.

До крайней повозки оставалось не больше дюжины ярдов, когда Сет бросился мне наперерез и схватил Огненную за поводья.

– Ты не пойдешь туда, – со злостью сказал он. – Ты ничем не сможешь им помочь, только сама заразишься. Ты что-нибудь знаешь о холере? Она за два дня уложит в гроб здорового мужчину. От нее умирают пятьдесят человек из ста. Без лекарств нет никаких шансов выжить. Ты пойдешь ухаживать за ними и останешься там навсегда.

– Так вот почему ты не хочешь им помочь? Ты боишься! – Сет нетерпеливо мотнул головой.

– Без лекарств я не смогу сделать больше того, что они делают сами. Поверь мне, Рони, я только…

– Я не верю тебе. Я не верю ни одному твоему слову!

Я попыталась вырвать поводья у него из рук, но он крепко держал их. Я стала драться, оцарапала ему лицо, попала кулаком по скуле. Сет вышиб меня из седла, и мы покатились по земле. Я кричала что-то нечленораздельное и проклинала его на разных языках.

– Трус! Зверь! Жадное, эгоистичное животное!

Он крепко держал меня за запястья и пытался говорить спокойно, но я не слушала его. В конце концов Сет с размаху ударил меня кулаком в челюсть, и я провалилась в темноту.

Должно быть, он забросил меня на спину Огненной, потому что когда я очнулась, то обнаружила, что лежу на траве и солнце греет мне лицо и безумно ноющий живот. Я села и потерла распухшую челюсть. Каравана не было видно. Сет стоял рядом и, поглаживая ноздри Блайзу, смотрел на меня.

– Ты не имел права так поступать, – тихо сказала я.

– Я не мог пустить тебя в караван, – сказал он, даже не пытаясь извиниться, – но ты не слушала никаких доводов.

– Да, – с горечью сказала я, – и не послушаю. Кроме того, тебе представился отличный повод ударить меня. Сет Мак-Клелланд, самый сильный и храбрый мужчина, выместил свою злость на слабой, беззащитной женщине!

Он вдруг усмехнулся и сказал:

– Да, ты, конечно, женщина. Но что касается слабой и беззащитной…

– Заткнись, – пробормотала я, затем встала и, шатаясь, направилась к Огненной. – У меня нет настроения ругаться с тобой.

– Вот никогда бы не подумал, – ответил он.

Мы тронулись в путь и не останавливались до захода солнца. На следующее утро нас разбудил проливной дождь.

Я устала и ослабела, к тому же меня стал мучить понос, и я была вынуждена часто слезать с лошади. Мне больше не хотелось состязаться с Сетом в выносливости.

Во время очередной остановки он подошел ко мне и принялся выговаривать, что я его задерживаю.

– Что ты понимаешь! – огрызнулась я. – Ты не женщина!

– А ты часом не беременна? – спросил Сет.

– Слава Богу, нет. Поезжай. Я догоню тебя. – Я махнула ему рукой.

Дождь промочил меня насквозь. Я замерзла и чувствовала себя ужасно. Лошади увязали копытами в размокшем торфе. Гром гремел прямо над нашими головами, а один раз молния ударила так близко, что я почувствовала запах паленой земли. Я мечтала, чтобы мы сделали привал, но не хотела просить об этом Сета. Мы продолжали двигаться вперед. Почва постепенно становилась все более твердой и каменистой. Наконец мы оказались на берегу реки Платт – в трехстах шестнадцати милях от Индепенденса. По сравнению с Миссисипи Платт была не рекой, а болотом в милю шириной, непроходимым из-за плывунов.