— Погоди. А сколько это стоит?

— Пятьсот.

Он спустился еще на одну ступень, всем своим видом выражая уверенность, что теперь-то Митя непременно должен за ним последовать.

— Нет, я в другой раз приду. У меня столько сейчас нет.

— А сколько есть? — Адвокат вернулся на одну ступеньку вверх.

Мите сделалось неприятно оттого, что этот одетый в штаны с оторванной пуговицей человек торгуется с ним по поводу такого важного для него дела, будто речь идет о картошке. Но так же, как вчера с кабаком, ему не хотелось терять время на поиски. Да и кого искать: адвоката подешевле, поопрятней, с другим цветом волос? Адвокаты, почуял Митя, племя самобытное и не слишком сытое — так не лучше ли довериться первому попавшемуся? Все равно ничего о них не знаешь. Пересчитав вынутые из кармана купюры, Митя сообщил:

— Триста пятьдесят.

— Идет! — И толстячок сбежал вниз уже до самого конца и оттуда показал за ворота, элегантно согнув в локте руку, мол, прошу, нам сюда.

Иск и впрямь был готов через пять минут. Через десять Митя снова был в суде, сидел в вестибюле, ожидая, пока вернется работник, принимающий иски. Рядом, с широко развернутой солидной газетой, сидел некто, от кого пахло хорошим одеколоном. Пошелестев какое-то время страницами, он сложил газету и спрятал ее во внутренний карман пиджака. Жест был очень содержательный, он показал одновременно, что человек интересуется текущими событиями, но и обращается с газетной информацией без затей, с элегантностью эксперта: не всякий же знает, что сложенную газету можно легко и уютно сунуть во внутренний карман. Человек оказался весьма приличного вида, с аккуратной мини-бородкой, выстриженной по затейливой траектории: полосками по нижней челюсти, четко смыкающимися под подбородком. Мите это напомнило ремешок каски.

— Черт возьми, — заявил незнакомец, хлопнув себя по припухшему от газеты пиджаку. — Что творится! А у вас тоже гражданский иск? — обратился он к Мите.

После удачной сделки с адвокатом, составившим документ чуть не за полцены, как сам же он и уверял, Митя был настроен доброжелательно, насколько это было возможно в состоянии похмелья. Он постарался сообщить доброжелательность своему пасмурному лицу и изложил суть дела. Адвокатом, вторым за день, оказался и общительный незнакомец. Тут же достал визитку, отпечатанную на обычной бумаге, на черно-белом принтере. Сергей Ефимович Бану. Мите показалось, что «Бану» это лишь начало фамилии, плохо пропечатавшейся, но он постеснялся спрашивать.

— Я тут по делу своего клиента, — сказал Бану, переваливаясь с одного подлокотника на другой, чтобы быть ближе к Мите. — Представляю его в суде. Тоже, знаете, дельце! Приезжает домой после Нового года — у него первый этаж заселен, а второй только достраивается, тоже, знаете, неосмотрительность, конечно, — замок на одной двери сломался, так он ее изнутри на задвижку закрыл, так и оставил. Ну, приезжает, заходит — а от мебели одни развалины. Двери нараспашку, задвижка на полу. И по всему первому этажу конский навоз. Натуральный конский навоз, слегка подмерзший, — в помещении-то холодрыга. А соседи у него циркачи, держали, представляете, у себя коня. Конь, видите ли, приболел, в цирке не топлено. Огромный конь, апшеронец. Знаете таких? На Новый год они куда-то свинтили, конь заскучал, веревку перегрыз, вышел из сарая, через заборчик перемахнул. А уж как он дверь вышиб, и главное, зачем — одному богу известно. Ну, конечно, свидетелей нет, циркачи в отказ, мол, не было никакого коня, козла в сарае держали. А потом и вовсе на гастроли подались. Н-да?

История была смешная, но Митя чувствовал себя совершенно разбитым и решил, что посмеется после. Бану вдруг сказал, как бы припоминая:

— А дело, подобное вашему, я недавно вел, — он задумчиво помолчал. — Да. Было такое дело, мы его выиграли. Позвольте спросить, вас представляет кто-нибудь или вы сами намерены свои интересы защищать?

Митя пожал плечами:

— Сам.

Отведя взгляд, Бану погрустнел. Его бородка, выстриженная ровненькой полосой, так сильно напоминала ремешок каски, натянутый на подбородок, что Митя непроизвольно поискал взглядом эту самую каску у него на голове.

— Боюсь вас огорчить, молодой человек, но так у вас вряд ли что получится.

— Почему?

— Ну. — Он опустил глаза и одновременно поднял брови, но выражения целомудрия почему-то не получилось. — Без этого, — трущимися друг о друга пальцами Бану показал «деньги», — ничего не будет.

— Да?

— Увы.

Митя беззвучно выругался.

— И сколько же это стоит?

Бану показал расправленную пятерню.

— Пять тысяч? Рублей? — решил уточнить Митя.

— Конечно, рублей! — Он мягко улыбнулся. — Это судье. И адвокату, который с судьей все уладит, но это уже официальные тарифы — еще примерно тысячи две.

— О как!

Даже будь у него семь тысяч, Митя не стал бы тратиться на гражданство. Теперь это было ни к чему. Но из вежливости он постарался сделать заинтересованное лицо. Не дождавшись от Мити реплики, Бану продолжил сам:

— Если это для вас дорого, я взялся бы уладить практически без гонорара. Судье пять — ну и мне сколько не жалко?

Митя так и не отреагировал на его предложение, зато его вдруг заинтересовало другое:

— А это все в новогоднюю ночь приключилось?

— Что? — не понял Бану.

— Ну, конь, который к вашему клиенту в дом вломился. Это в ночь с тридцать первого на первое было?

— Да, с тридцать первого на первое.

— Надо же? праздник себе устроил??Бану и сейчас был в здании суда. То бегал по коридору, то сидел в вестибюле, раскрыв газету и время от времени заговаривая с сидящими рядом: «А у вас, позвольте спросить, какое дело?» Митя иногда переглядывался с ним. Конечно, адвокат понимал, легко мог догадаться по срокам, что Митя пришел получить решение состоявшегося суда, и по его беззаботному виду можно было предположить, что решение это для него положительное. Бану к Мите не подходил, но смотрел с нескрываемой и вполне дружелюбной иронией: ну ладно, не вышло? молодец. Тонкая смесь иронии и симпатии в глазах господина Бану тешила Митю: ура! Он больше не лох! Он эволюционирует. От этого охотника за лохом он ускользнул невредимым.