Асаду нужен «полный» уход, но вовсе не нужен «полный» мир. Против такого мира с Израилем работают не только идеологические табу. Такой мир опасен для Асада (как и для любого тиранического режима) с чисто практической точки зрения. Открыть границы, согласиться на свободное передвижение людей и идей — значит подорвать устои собственного режима.

Получается такая картина. «Полный» мир неприемлем по идеологическим и политическим соображениям. «Полная» война невозможна, так как Сирия опять будет разгромлена. «Холодная война» становится все более невыгодной. Остается «холодный мир»: обменять Голаны на сирийского посла в Иерусалиме. Не больше.

При таком подходе Сирии переговоры были обречены на тупик. Дипломатические хитросплетения, а их было в избытке, разбивались, как только речь заходила о «полном» мире (тут сирийцы уходили в кусты) или об отходе Израиля к границам 4 июня 1967 года (тут звучало твердое «нет» израильтян).

Осенью 1996 года в Израиле стали распространяться сведения, что Сирия готовится к войне. Ссылаясь на американскую разведку, газеты писали, что вероятность военного конфликта приблизилась к 30 процентам. Генштаб Израиля был более осторожен: вероятность войны возросла. Появились заголовки «Если завтра война?»

29 октября 1996 года меня пригласил Нетаньяху. Он заявил, что с 1994 года Асад вынашивает идею внезапного молниеносного удара на Голанах. Он исходит из того, что мировое общественное мнение спасет его от сокрушительного ответного удара. Но он ошибается. Израиль не хочет войны. И мы были бы очень признательны Примакову, если бы он довел все это до сведения Асада.

Примаков, который в это время был в Дамаске, довел. 31 октября Примаков разговаривал с Нетаньяху. Примаков сказал, что, по его впечатлениям, сирийцы не готовят никаких военных акций. «Наоборот», их беспокоят передвижения израильских войск на Голанах. «Могу сказать Вам с 99-процентной уверенностью, что сирийцы не станут инициаторами нападения, а один оставшийся процент — в руках Бога».

Оглядываясь на прошлое, думаю, что это был чистейший блеф с обеих сторон. И обе стороны понимали это. И Примаков, разумеется, понимал. Но правила игры требовали немножко «попужать» друг друга. Что и было исполнено. И нам, как коспонсору, досталась работа.

Переговоры, возможно, возобновятся в следующем, но таком уже близком веке. «Не обязательно решать проблему, — говорил Де Голль, — можно жить с проблемой».

Фундаментализм — Расизм в Израиле — Раввины призывают солдат к неповиновению

Всю первую половину месяца в Савьоне гостили жена и дочь Козырева — Ирина Борисовна и Наташа. Обе — покладистые. Показали им Израиль. Как-то зашла речь о Ельцине. Вдруг Наташа посмотрела по сторонам и спрашивает: «А нас не подслушивают?» Современный ребенок…

3 июля был приглашен к Нетаньяху. По его мнению правительство уже действует под влиянием выборов 1996 года. Торопится, стремится рапортовать об успехах. Но рапортовать не о чем.

Сирийский угол. По мнению Нетаньяху, позиция Асада продолжает оставаться неясной. Как диктатор он не может симпатизировать миру с Израилем, ибо контакты с демократией губительны для диктатуры.

Коснувшись палестинского узла, Нетаньяху сказал, что Арафат не контролирует обстановку в зоне автономии. Хамас и ФАТХ договорились о взаимном неприменении силы, и под этим зонтом фундаменталисты расширяют и укрепляют свое влияние. Нет гарантий, что если Арафат уйдет, его место не займет какой-нибудь мусульманский фанатик.

Тема опасности исламского фундаментализма постоянно всплывала во время разговоров в Израиле. И практически (террор — оружие фундаментализма) и теоретически (что это такое?).

В теоретическом плане фундаментализм можно рассматривать как возвращение к истокам, к основам того или иного учения. Фундаменталистами являлись, например, протестанты, которые настаивали на буквальной истинности Библии. Фундаментализм возникает, как правило, как реакция на разложение традиционных, привычных ценностей, как стремление отстоять, сохранить эти ценности перед лицом наступления нового пугающего, незнакомого мира. В отличие от коммунизма, который предлагал светлое будущее, фундаментализм предлагает светлое прошлое. К фундаментализму тяготеет православная церковь. Фундаментализмом пронизан ортодоксальный иудаизм. Фундаментализм, рассматриваемый в таком плане, — неизбежный элемент общественного сознания. В любом демократическом обществе он имеет право на существование.

Ситуация решительно меняется, когда фундаментализм накладывается на политику, становится, ее орудием. Рассуждая о христианстве, Альбер Камю писал: «Когда религия соединяется с политикой, рождается инквизиция». А когда союз религии и политики соединяется с фанатизмом, получается та самая гремучая смесь, которая нынче тревожит не только Израиль.

В политическом словаре исламских фундаменталистов часто встречается понятие «джихад». Джихад как мировоззрение, как символ веры, как мотивация поведения. Джихад как основная форма взаимодействия двух систем: мира ислама (дар аль-салам, дом мира) и остального мира (дар аль-хабр, дом войны).