"Ваша одолженная и покорная услужница.

"Надюсь государь мой, что чрезъ вашу помощь я могу отъ времени до времени посылать къ родителямъ моимъ письма, я имю шесть Гиней, изъ которыхъ можно платить тому человку, которой будетъ относить мои письма, я ихъ отдамъ вамъ, чтобъ вы не терпли ни какого убытку.

Только что я успла написать, пришли меня звать обдать, взявъ письмо положила въ пазуху, ожидая время спрятать ево подал. О какъ удачно мое предпріятіе! однако я боясь чтобъ не стали меня обыскивать, зашила вс мои письма къ юпку, а между тмъ во всемъ грубіянк своей угождаю. Посл обда пошли мы въ садъ гулять, и я удачно письмо мое положила въ назначенное нами мсто, а какъ пришли къ пруду удить рыбу по вчерашнему ее общанію, то она сла у пруда и стала на уду червяка надвать, а я стоя подъ деревомъ удила, и поймавъ карпа, будучи въ печальныхъ мысляхъ, тотчасъ опять ево бросила въ воду, и видла какъ онъ вол своей былъ радъ.

Что вы это длаете, спросила меня, госпожа Жевкесъ? Мн показалось, я отвчала, что сія бдная рыба карпъ равна была въ своей несчастной дол со мною. Я поимала обманомъ рыбу, такъ какъ и я поимана въ лукавые сти моего господина, и для того не могу веселится, мзловя пеповинную рыбу, которая еще хочетъ свободою пользоватся, для тово и бросила опять въ воду, вы сами видли, съ какою радостію она въ спокойныя свои мста поплыла. О когдабъ сыскался такой человкъ великодушной, чтобъ и мн далъ также свободу, ябъ во всю жизнь мою молила за него Бога: ибо вижу, что опасность моя часъ отъ часу умножается боле. Позвольте мн продолжала я, посадить бобы, которые у меня есть въ карман, покуда вы будите удить, я ихъ посажу, здсь во кругъ деревья, и буду часто смотрть, какъ скоро они взойдутъ, чтобъ мн можно было назвать, что нибудь своимъ, въ саду вашемъ.

Видите ли любезные родители, мои вымыселъ, что подъ видомъ смотрть всходятъ ли бобы мои, я могу часто въ садъ ходить. Ибо госпожа Жевкесъ въ ономъ не сумнвалась; я взявъ бобы мои посадила по обимъ сторонамъ тово мста, гд письмы клала, а между тмъ тотчасъ и письмо мое положила, радуясь, что начала такимъ образомъ намреніе свое производить въ дйство, и думаю, что будетъ удача.

Я вамъ описывала свое предначинаніе, а теперь скажу лукавство злой Жевкесъ, она пришедъ ко мн говорила, у меня хотя и есть билетъ изъ банку, но прежде нельзя размнять какъ завтре, а теперь надобно работникамъ непремнно заплатить, нтъ ли у васъ моя дарагая Памела денегъ? Многоль, я ее спросила? Около осми фунтовъ стерлинговъ, она отвчала. У меня боле шести нтъ, я ей сказала. Пожалуй мн ихъ до завтре. Я съ охотой ихъ ей и отдала, а она взявъ вонъ вышла, и нсколько минутъ погодя пришла опять ко мн и улыбаясь, говорила. слава Богу я теперь съ работниками разплатилась. Изрядно, я ей говорила, надюсь завтре вы мн отдадите мои деньги. Тогда она захохотавъ сказала, на что вамъ деньги? Сказать теб правду мой агнецъ, мн въ деньгахъ не было ни какой нужды, да только чтобъ вы ихъ на какіе ни есть вымыслы не употребили. Теперь чаще васъ съ двкой гулять отъ пускать стану, зная, что подкупить нчемъ. Я отъ роду такъ сама на себя не серживаласъ, какъ въ то вреня, для чево такъ скоро отдаласъ въ обманъ, а больше всево тужила, что общала господину Вилліамсу дать денегъ, а взять будетъ нгд. Теперь плачу, вспоминая свою глупость, ибо не осталось у меня ни одной Гинеи, чмъ я пропитаюсь ежели уйду по счастію. Разв и то въ вашемъ писменномъ наставленіи было, госпожа львица? Я ей говорила: (ибо и она меня агнцомъ называла.) Чтобъ отнять мои вс деньги? Вы уже бранится начинаете, она отвчала, да я не сержуся, поцалуй меня, и будемъ друзья. Подите отъ меня прочь, я ей только сказала, ибо боле досаждать не смла, боясь претолстой руки ее: и въ горести своей, что больше думаю, какъ она меня обманула, то больше браню себя и ругаю.

Въ вечеру госпожа Жевкесъ въ своихъ письмахъ, и ко мн письмо получила, и пришедъ отдавъ мн оное, говорила, видитель, что мой ласковой господинъ не забываетъ и васъ, а при томъ мн и свое письмо показала, въ которомъ написано бы что онъ надется ту красоту, которую ей вручилъ, въ хорошемъ и довольномъ видть содержаніи, и при томъ спокойну, и что онъ знаетъ какъ она ко мн ласкова, и во всемъ мн угождаетъ: вотъ то то говоритъ милостивой господинъ, конечно вы будете любить ево? Я спросила ее, чтобъ она письмо дочитала, нтъ сказала, ненадобно. Разв велно у меня башмаки отнимать и бить меня, я ее спросила? Нтъ она отвчала, а также и сводней чтобъ называть меня не пишетъ. Полна пожалуй, я ей сказала, мн не хочется въ другой разъ быть битой, я думаю, что мы другъ друга простили.

Вотъ письмо то, которое она отдала мн отъ моего господина.

"Дражайшая Памела,

"Я уже раскаялся въ данномъ вамъ общаніи, чтобъ мн васъ не видть безъ вашего позволенія, время вашего отлученія кажется мн долго и скучно, можноль вамъ на меня надятся, и позволить къ себ пріхать? Поврте, что ваше позволеніе недопуститъ васъ посл тужить, а наиболе меня къ тому принуждаетъ безпокойное желанье знать, въ какомъ вы состояніи? Госпожа Жевкесъ ко мн пишетъ, что вы очень печалитесь, и никогда почти не спите и не кушаете отъ того времени, какъ привезены къ ней: а какъ я весьма вашего здоровья желаю, то для тово и хочу укратить время страданій вашихъ, что и совершенно исполнится, ежели вы мн позволите къ себ пріхать. Иванъ мн разсказывалъ о вашемъ безпокойств съ такою жалостію, что съ нуждой выговаривать могъ, и тмъ не мало смутилъ духъ мой; я всево боле боюсь, ненависти ко мн вашей. И васъ ногу уврить, что вы ни чево не потеряете, но не сравненно счастливе быть можете, ежели позволите къ себ пріхать. Подумайте, кто васъ объ ономъ покорно проситъ? Я вамъ клятвами заклинаюсь, что вы будете сами рады ежели дадите позволеніе мн пріхать, положивъ надежду на честь мою, и данное вамъ слово. Ежели увижу, что госпожа Жевкесъ, не такъ васъ содержала, какъ должно такую персону, которую я люблю безмрно, я вамъ дамъ полную власть выгнать ее изъ дому, а на ее мсто взять госпожу Жервисъ, или ково хотите. Да и Иванъ мн сказывалъ, что вы госпожею Жевкесъ не довольны, и для того конечно ее въ дом у меня не будетъ. Умились дарагая Памела! и позволь такому человку, которой не можетъ безъ васъ жить спокойно, увидть себя, и которой всячески будетъ старатся оправдать себя предъ вами, а при томъ любовь и услуги свои умножать станетъ, соразмрно довренности вашей, такъ какъ есмь и буду

"Вашъ врной и обязанной.

"Знаю, что вамъ пріятно покажется, увидвъ изъ сего, что родители ваши въ добромъ здоровь, и что ваше письмо ихъ обрадовало не мало, я и самъ тому радъ. Еще вамъ повторяю, что вы не раскаетесь меня послушавъ, госпожа Жевкесъ мн пришлетъ отвтъ вашъ.

Я не съ великою прилжностію читала письмо ево, въ надежд найти отвтъ отъ господина Вилліамса, въ вечеру пошла въ садъ съ госпожею Жевкесъ, а подходя къ тому мсту, ей говорила, какъ вы думаете? Взошли бобы мои? Теперь уже сутки, какъ я ихъ посадила. Она усмхнувшись, сказала, вижу, что вы любите садъ, а въ садовницы не годитесь, и пошла отъ меня дале. Я будто остановилась бобовъ смотрть, и найдя письмо, взявъ оное скоре за нею поспшала; нтъ еще не взошли бобы мои. Конечно нтъ, она отвчала, и притомъ сказала такой примръ, какой женщин стыдно бы было и подумать, пришедъ въ палаты, я заперлась въ кабинетъ свой, и читала полученное письмо отъ господина Вилліамса.

"Очень сожалю, что принужденъ сказать вамъ отказъ отъ Милади Іонесъ, она сожалетъ о вашемъ несчастіи, но только чрезъ то не хочетъ непріятелей имть, посл я сказывалъ ваши приключеніи Милади Дарнфортъ сколько мн возможно было жалостными словами, и нашолъ ее весьма услужить вамъ склонну, но безъ позволенія мужа своего не смла, которой не весьма человкъ доброй, и при мн говорилъ ей. Сосдъ нашъ любитъ двку, что намъ до тово дла, и какая въ томъ ево вина, лишь бы только она нетерпла нужды, я съ моей стороны не вижу тутъ ни какова пороку, онъ тмъ ни ково, кром ее фамиліи не обидитъ. (Какъ будто любезныя родители, слава и добродтель бднымъ людемъ, ни что уже на свт) а вы господинъ Вилліамсъ мн кажется не должныбъ были мшатся въ дла противъ своего патрона и благотворителя. Жена ево слыша сіе, разсудила больше ему не поминать о томъ, а я только могъ изпросить, чтобъ они сего ни кому не сказывали.

"Здшнему священнику Петерсу я также разказывалъ вашу исторію, но принужденъ съ печалію сказать вамъ, что онъ почелъ мн за пристрастіе, будто я стараюсь заслужить вашу благосклонность, но когда я ему изъяснялъ чина нашего должность, и по совсти съ нимъ говоря уврилъ ево, что я ни какова пристрастія кром человколюбія не имю, онъ мн отвчалъ, что я очень молодъ и не знаю еще людей совершенно, естли мы захотимъ продолжалъ онъ всхъ на свт людей поправить, работа наша будетъ безконечна. Сіе распутство, такъ нын въ народ умножилось велико и въ обычай вошло, что не только два казнодя ни вс проповдники на свт, своими доказательствами отвратить не могутъ. Посл тово сталъ онъ разсуждать о поступкахъ нашихъ духовныхъ начальниковъ противъ людей знатныхъ, защищая несклонность свою служить вамъ."