Эта мысль как громом поразила меня. За окном бушевала вьюга, а я стоял в оцепенении, пока у меня не закружилась голова и я не повалился в кресло.

Очнувшись, я заметил, что свеча наполовину сгорела. Сколько же времени я стоял, сидел? Меня вновь одолели раздумья.

Настоящее и прошлое. Отец и я. Его вина и предполагаемая моя. Все связано одной семьей. Яшке тут ни при чем, подумал я с удивлением, а ведь все казалось таким ясным, когда я уходил из его дома. Теперь я понял, почему отец был неописуемо изумлен, когда я «признался» ему в убийстве.

Мысли перепутались, кружась вокруг неопровержимого страшного факта: мой отец убил своего друга Фридриха Мадера, убил, наверно, столь же хладнокровно, как некогда маленького Дитера Коссака. Вторым преступлением он надеялся скрыть первое; Мадер, по-видимому, собирался разоблачить его. И теперь старик пойдет на все, чтобы скрыть содеянное. Такие, как он, иначе поступить не могут, для них это все равно что закон природы.

Я с отвращением собрал со стола деньги, чтобы положить их в шкатулку. Сомнений больше нет: Мадер подтвердил тогда завещание, будучи уверен, что Дитер Коссак умер от ран. В начале этого года он что-то заподозрил, списался с Мозером, и все выяснилось. Убийце маленького Коссака оставалось лишь одно: убрать опасного свидетеля до того, как он разгласит тайну. Мадер был настолько неосторожен, что первым делом обратился к своему бывшему другу. Возможно, он надеялся получить правдоподобный ответ, который рассеял бы его страшное подозрение. И эта вера в Эдвина Вайнхольда - человека лишила Мадера жизни, едва не погубила меня и нанесла тяжкий удар его дочери. А мать показала на суде, что ее муж весь вечер и всю ночь не выходил из дому.

Неожиданно дверная ручка дрогнула и стала медленно поворачиваться. Я протер глаза. Нет, это не галлюцинация. Ручка застыла в наклонном положении. Из коридора кто-то нажимал на нее. Пламя свечи с шипением потухло в моих пальцах. Затаив дыхание, я уставился во мрак. Тихий скрип. Неизвестный осторожно приотворил дверь. Дуновение холодного воздуха коснулось моего лица. Я чувствовал присутствие человека, застывшего в коридоре или на пороге… или уже изготовившегося к прыжку?

Гнетущая тишина. За окнами воет вьюга. Я вдохнул свежий морозный воздух - значит, неизвестный пришел с улицы. Почему же не было слышно колокольчика?

Неуверенными шагами он вошел в комнату и повернул направо, ни за что не задев. Я бесшумно скользнул влево. Хорошо бы оказаться у двери первым, подумал я…

У противоположной стены, где был выключатель, послышался шорох… Щелчок - и вспыхнула лампочка, Фриц пригнулся было, но, узнав меня, распрямился. С изумлением оглядел меня, шкатулку, деньги. Казалось, он совершенно растерялся.

–  Какого черта ты тут делаешь?
– спросил он и снова посмотрел на пачки денег.

–  Случилась ужасная вещь, - начал я, не подумав о том, правильно ли поступаю, доверяясь Фрицу. Ему не придет в голову, что я хотел украсть деньги, а мне сейчас просто необходим был человек, который вместе со мной встретил бы надвигающуюся лавину.

–  Что случилось?
– прошептал он, не двигаясь с места.
– Ну, говори же, черт побери.

Брат явно не доверял мне; он видел только деньги и меня, ночного взломщика.

–  Отец убил Фридриха Мадера!

Его лицо под засыпанной снегом меховой шапкой побелело.

–  Ты что, очумел?!
– повысил он голос и мгновенно прикрыл дверь.
– Как ты докажешь это?

Я взял со стола письмо и фотографию. Подумав, поднял их, показав Фрицу. Он отступил к стене и прислонился.

–  Это кровь там, сбоку?
– спросил он, пораженный.

Я кивнул. Фриц мелкими шажками приближался к столу.

–  Нет, этого быть не может… Нет, не верю, - прошептал он и внезапно протянул руку к письму.

Я успел шагнуть в сторону.

–  Дай сюда!
– Его лицо перекосилось.
– Пока сам не прочту, не поверю.

–  Убери руки!

–  Почему? Я тоже имею на то право, не меньше твоего.

–  Значительно меньше, - сухо сказал я.
– Меня все еще подозревают в убийстве. А эти бумаги окончательно доказывают, что я невиновен. Это мое оправдание.

–  Ах так… Ну конечно… Я об этом не подумал, - пробормотал он, растерявшись.
– Но почему ты с такой нахальной уверенностью подозреваешь отца в этом гнусном деле?

–  Письмо и карточка были в нагрудном кармане Мадера, когда мы с ним шли по полю в тот вечер. Кто ими завладел, тот и убил его. Письмо с карточкой я нашел в конверте, вот в этой шкатулке.

–  Кажется, Мадер только похлопал себя по нагрудному карману, когда говорил о доказательствах. Чьи это слова, а? Что, не так?
– Фриц выпятил подбородок и угрожающе посмотрел на меня.

На какое-то мгновение я остолбенел. Я не ожидал, что он так быстро «включится».

–  Я поправился тогда, так как думал, что суд подозревает, будто письмо забрал я, - неторопливо ответил я, взвешивая каждое слово.

–  Может быть, отец случайно…

–  Нет! Мадер напал на след преступления старика и потому был убит.

–  Ну и что ты хочешь делать?
– В голосе брата прозвучал страх. Его глаза умоляюще смотрели на меня.
– Неужто засадишь родного отца в тюрьму? Подумай!

–  Родного отца… Ты гордишься им? Может, мне пожалеть его за то, что он хотел меня погубить? Пятнадцать лет! Да ты понимаешь, что значит просидеть такой срок ни за что?