Душе любить запрета нет.

Хочу я блеска новых глаз,

Непознанных планет.

Волненье сладостной тоски

Меня уносит вновь и вновь.

И я всегда гляжу в зрачки,

Чтоб в них читать — любовь.

Когда на меня напряженно глядят

Безмолвные сотни зрачков,

И каждый блестящий мерцающий взгляд

Хранит многозыблемость слов,—

Когда я стою пред немою толпой

И смело пред ней говорю,—

Мне чудится, будто во мгле голубой,

Во мгле голубой я горю

Дрожит в углубленной лазури звезда,

Лучи устремив с вышины,

Ответною чарой играет вода,

Неверная зыбь глубины.

Как много дробящихся волн предо мной,

Как зыбки мерцания снов,

И дух мой к волнам убегает волной,

В безмолвное море зрачков.

Ровный, плоский, одноцветный,

Безглагольный, беспредметный,

Солнцем выжженный песок

Был когда-то в безднах Моря,

И над ним, о силе споря,

Шквал со шквалом биться мог.

И чудовища морские,

Меж стихий морских стихия,

С зыбким праздником в крови,

В неземной глубинной дали,

Трепетали, сочетали

Узы грузные любви.

Но над царством тем зеленым,

Миллион за миллионом,

Минул ток текучих лет,

И чудовища устали

Трепетать в глубинной дали,

И любви их больше нет.

И другая даль, немая,

В беспредельность убегая,

Молча свой проводит срок.

Спит не спит в безвестной чаре,

В утомительной Сахаре,

Нескончаемый песок.

В час полночный, в чаще леса, под ущербною

Луной,

Там, где лапчатые ели перемешаны с сосной,

Я задумал, что случится в близком будущем

со мной.

Это было после жарких, после полных страсти дней,

Счастье сжег я, но не знал я, не зажгу ль еще

сильней,

Это было — это было в Ночь Ивановых Огней.

Я нашел в лесу поляну, где скликалось много сов,

Там для смелых были слышны звуки странных

голосов,

Точно стоны убиенных, точно пленных к вольным

зов.

Очертив кругом заветный охранительный узор,

Я развел на той поляне дымно-блещущий костер,

И взирал я, обращал я на огни упорный взор.

Красным ветром, желтым вихрем, предо мной

возник огонь

Чу! в лесу невнятный шепот, дальний топот,

мчится конь

Ведьма пламени, являйся, но меня в кругу не тронь!

Кто ж там скачет? Кто там плачет? Гулкий шум

в лесу сильней

Кто там стонет? Кто хоронит память бывших

мертвых дней?

Ведьма пламени, явись мне в Ночь Ивановых Огней!

И в костре возникла Ведьма, в ней и страх

и красота,

Длинны волосы седые, но огнем горят уста,

Хоть седая—молодая, красной тканью обвита.

Странно мне знаком злорадный жадный блеск

зеленых глаз.

Ты не в первый раз со мною, хоть и в первый

так зажглась,

Хоть впервые так тебя я вижу в этот мертвый

час.

Не с тобой ли я подумал, что любовь бессмертный

Рай?

Не тебе ли повторял я' «О, гори и не сгорай»?