Объединенный семинар оборжал докладчиков.

Кул Аленов непосредственность Сатраева объяснял его образованностью:

– Что с него взять? Окончил финансовый институт.

Аленов парень хват, но тут он ошибался. Легче всего думать, что бачбана по рождению способны облагородить (и наоборот) школа или институт. Сатраев, как и Ережепов, закончил институт с красным дипломом. Проблема у них в другом. В том, что оба колхозника, каждый по отдельности, и совместно, не знают, куда девать умище.

К примеру, Лойтер курит сигареты через длинный мундштук с антиникотиновыми патронами. По другому в его возрасте и с его повышенным давлением нельзя – курит Эммануил Эфраимович "Памир" – сигареты без фильтра. Глядя на завлаба, Ережепов курит, правда, сигареты с фильтром – "Казахстанские", – но тоже через длинный, такого же цвета, как у Лойтера, с антиникотиновыми патронами, мундштук и так же как Эммануил Эфраимович держит руку с табачищем изящно, на отлете, и, кажется, теперь нисколько не переживает за то, куда пристроить умище.

"В те времена не ощущалось особых разногласий между городскими и приезжими. Мы все, каждый свою меру, попробовали лиха в послевоенном детстве. В чем мы не находили понимания с городскими, так это в их равнодушии к родному языку. Понятно, росли в городе, учились в русских школах, смешанная среда. Тем не менее удивляло, что они не стремились познать родной язык. Кем они в таком случае могли себя ощущать, кого, черт побери, представляли? Самих себя?

В чем еще можно было их упрекнуть, так это в вышучивании, правда, беззлобном, приезжих за скверное знание русского языка.

Студенты из шаруа и без того терялись из-за путаницы в окончаниях, а когда попадали на семинарские занятия по философии или политэкономии, для них начинался кошмар. Как-то один такой бедолага на семинаре по политэкономии докладывал реферат о хищнической сущности транснациональных монополий. Он бойко читал текст, широко расправлялся в плечах, слыша за спиной одобрительные междометия преподавателя, как вдруг после его слов "… к примеру, монополистическая компания Дженерал матрос…" грянула ржачка.

Больше всех веселились горожане. У докладчика испарился пафос. Он в замешательстве с минуту переводил глаза с преподователя на ребят, потом спролсил: "Я что-то не понял. Снова начать?".

Наши жеребцы по новой заржали".

Заманбек Нуркадилов. "Не только о себе".

Вы слыхали? Да, да! "Вы слыхали, как поют дрозды? Не, не те дрозды, не полевые. А дрозды, волшебники-дрозды…". Легко понять, о каких дроздах может идти речь применительно к науке об энергетике, когда день-деньской имеешь дело с дятлами. Словом, обедать Чокин ездит домой. Все знают: директору домашние подают на обед и мясо. Знают потому, что по возвращении в институт Шафик

Чокинович вынимает зубочистку и подолгу цвиркает. Слушает докладчика, между делом цвиркнет раз-другой и дожевывает застрявшее в зубах мясо.

"Вот они расселись по деревьям".

Сатраев с Ережеповым на послеобеденных вливаниях в кабинете директора не спускают глаз с Шафика Чокиновича, ловят каждое движение. Почему задолго до обеда, с раннего утра, заводят они, аки неизвестного подвида райские птички, перецвиркивание.

– Цвирк! – со своей ветки сигналит побудку Сатраев.

– Цвирк- цвирк! – за соседним столом просыпается певчий дрозд

Ережепов.

И с полей доносится: "Ой бай!". Большая комната лаборатории энергосистем наполнилась "ой-е-е-еем".

"Шапки прочь! А-у-а… В лесу поют дрозды!

А-у-а-ав-ва… Певчие избранники России…" Как и полагается, поют дрозды до головокруженья.

– Завязывайте! – лопается терпение у Саяна Ташенева. – Спятили?!

Сладкоголосые птицы юности или не слышат опупевшего Саяна, или не хотят ничего слышать, и продолжают чирикать: "Цвирк-цвирк!

Цви-и-и-и-ирк!".

Древо желаний

Чокин питает слабость к просвещенным людям. Настолько, что ставит старшим научным сотрудникам в образец краснодипломников и некоего

Фетина. Последний закончил политехнический, позже физфак университета и не собирается останавливаться на достигнутом.

Лойтер жалуется на внутричерепное давление и просит Чокина разрешить работать несколько дней в неделю дома. Чокин ценит

Эммануила Эфраимовича, но разрешения не дает. Заведующий лабораторией энергосистем пригорюнился. Не во власти Лойтера обижаться на директора вслух, потому он как дальновидно умный человек технично сделал закладку бомбы замедленного действия.