Чокин ничем не обнаруживал, как его задело несанкционированное выступление в печати младшего научного сотрудника. За него отдувалась ученый секретарь. Зухра раскричалась на секции Ученого совета: "Кто такой этот Ахметов, чтобы писать от имени института?".

Писал я не от имени института. Ученый секретарь знала это не хуже меня. Но ее мнение – это позиция Чокина.

Плевать. Посмотрим, как вы у меня запоете, когда выйдет очерк в

"Просторе". В том, что его напечатают, после выхода материала в

"Казправде", я не сомневался.

Как немного надо, чтобы ты предъявил доказательства того, что ты существуешь. Еще я думал, какой мелочевкой заняты все у нас, от директора до лаборанта, если заметка в пять колонок вызвала любопытство к человеку, которого до минувшей пятницы в чем, в чем, но в наличии каких-либо амбиций заподозрить было никак нельзя. В приличном заведении не обратили бы внимания на писарчука. Пишет, ну и пусть себе пишет. "Институт наш не болото, – говорил я сам себе, – и даже не шарашкина контора, а овчарня, где друг к дружке тесно жмутся блеющие бараны, ждущие подачки".

Я вспомнил кислые лица Шастри, Мули и других мужиков лаборатории.

Шастри еще можно понять, но Муля. "Этот то что, в самом деле, думает, что он мне ровня?".

Экспертиза определила ранение Нади телесным повреждением легкой тяжести, следователь квалифицировал Доктору хулиганку, что грозило ему, с учетом прежних судимостей, двумя-тремя годами срока. Мама, прихватив с собой Гульжан, поехала на суд.

Надя сказала, что претензий к подсудимому не имеет, что да, до происшествия в кафе "Арман" жили они с Ахметовым фактическим браком, причиной покушения послужила обычная ревность. Для чего Доктор так поступил, не знаю, но только он ни с того ни сего заявил:

"Потерпевшую гражданку Русакову я хотел убить".

Суд вернул дело на доследование.

Прошел год, а акт приемки-сдачи отчета "Тепловой баланс

Павлодарского алюминиевого завода" до сих пор не получен. Шастри отстранился от Павлодара, мне, ответственному исполнителю темы давалась возможность вновь проявить себя.

Папин земляк Сакан Кусаинов на пенсии, но связи, как у бывшего первого секретаря Обкома, у него еще остались.

Мама переговорила с дядей Саканом. Земляк сказал, что председатель Павлодарского Облисполкома Мырзашев его воспитанник и он ему позвонит.

Оперативники городского уголовного розыска взяли Еса на квартире.

Большого на тот момент в хате не было. Ес не вложил старшего товарища, но Шалгимбаев, прослышав, что матушка моя поклялась упрятать его в тюрьму, сидеть по новой не собирался.

Он позвонил мне на работу: "Бека, выйди в скверик напротив".

Большой сидел на скамейке с Искандером.

Перед мной был совсем другой Большой. Одноклассник Шефа перепуган и просит написать встречное заявление. На днях Еса переводят из КПЗ в следственный изолятор, надо срочно вытаскивать друга.

Дело ведет следователь Крыкбаев.

Писать встречное не хотелось. Дело пустячное, так и так Духан

Атилов сына вытащит. Для полного выздоровления Есу надо еще с месячишко посидеть, чтобы они зареклись ко мне на пушечный выстрел подходить и чтобы младший Атилов прочистил свою память.

Искандер возмутился:

– Вы что ох…ли?

Большой промолчал. Он привел с собой Махмудова, чтобы тот повлиял на меня и сейчас наверное догадался, что так между своими дела не делаются.

– Если этот Ес выйдет из тюрьмы, я ему мошонку отрежу… – сказал

Искандер.

– Ладно, постой, – Большой прервал Махмудова, повернулся ко мне,

– Бека, пиши встречное и пошли в РОВД.

– Что писать?

– Напиши, что, мол, пиджак ты Есу отдал сам, добровольно, никаких угроз не было.

– Ну да! Для чего тогда я оговорил невиновного?

– Напиши, что не знал, что сказать матери и для балды свалил на

Еса. А та, дескать, заставила подать заяву в милицию.

Я про себя усмехнулся. Для балды? Ладно, для балды, так для балды.

Искандер свалил. Большой поджидал меня в коридоре РОВД.

Снизу поднимался Иоська Ким.

– Бек, привет! Я в курсе. Скоро поймаем и Шалгибаева. – Ким увидел Большого и развел руками. – Да вот же он! А мы его ищем.

Большой, опустив голову, побежал мимо Иоськи.

Следователь Булат Крыкбаев прочитал заявление и пригрозил посадить меня самого.

– Кто тебя подучил писать встречное заявление?

На стуле висел мой кожаный пиджак.