Какие законы управляют возрождением энергии, мы еще не знаем, но вопросы возникновения миров будут решены человеком, это также достоверно, как и то, что в природе не происходит никаких чудес".

В.В.Нащокин. "Техническая термодинамика и теплопередача".

Учебное пособие для вузов.

Точка зрения идеалиста Клаузиуса укрепляет позиции религии…

М-да… Странно… Религия – это "там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит", а чудес, как нам с рождения известно, " в природе не происходит".

Как может наука укреплять позиции религии, если она сама по себе ничего не объясняет, а лишь устанавливает, фиксирует факт явления, закономерность события, но не причину свершения факта? – это тоже чудеса. Только на постном масле. "Завидуют нам, потому что завидуют". А почему – неважно.

Религия, это не только чудеса, которых и в самом деле не бывает.

Религия – это та самая молва, что сильнее факта. То есть на свете есть вещи важнее факта. Получается, что наука, которая, как мы выяснили, есть факт, нисколько не усиливает позиции религии, а напротив, наделяет ее свойствами сомнительными. Ибо первичность знания уже сама по себе поставлена под сомнение хотя бы тем же обещанием науки когда-нибудь в будущем разобраться как с возникновением так и концом мира.

Конец света может обещать нам только Солнце. Вот когда оно потухнет, тогда и придет всем нам каюк. Только когда он еще придет, если посчастливится увидеть его человеческим потомкам через сотни миллионов лет? Тревожиться оснований нет. Надо жить.

"От беспорядка – к порядку". А не наоборот. Природа не дает нам зажиться и для того, чтобы занять делом будущие поколения распорядилась она так, чтобы получение новых знаний о себе человеку происходило порционно-растянутым. Не все сразу. Сегодня яблоко

Ньютона, завтра формула Планка и так всегда. С тем, чтобы человек до наступления конца света ломал голову в поисках ответа правды о самом себе. И это гораздо интереснее, нежели сразу и целиком получить ответы на все вопросы, как это делает религия.

Получается, религия – удел людей невозделанного ума.

Положение в Чехословакии стабилизировалось, но внутри меня исподволь лопающимися почками вербы распускалась своя Пражская весна.

И что из этого? Да ничего особенного. Если босяк Горький кроме как книгам ничему и никому не был обязан лучшему в себе, то одинаково прав для всех оказывался Мао.

От книг действительно глупеют.

На Панфилова, ниже Оперного театра третий год работает магазин

"Кооператор". Торгует магазин продуктовой всячиной вроде копченных колбас, конины, свиных окороков, меркенских конфет "помадка", брынзы, нуги, фундука, арахиса, тыквенных семечек Купить, как будто есть что, но цены в полтора, а то и в два раза выше, чем в обычных магазинах. Очереди здесь небольшие. Чем еще хорош "Кооператор"? Тем, что в северном конце магазина – кафетерий, рядом с которым отдел, где отпускают вино на разлив по 35 копеек за стакан.

В двух шагах от "Кооператора" небольшой скверик с памятником генералу Панфилову. Через дорогу от памятника кафе "гармошка", где можно пить принесенное собой.

С утра к открытию магазина в скверик подтягиваются Акоп, Потап,

Бика с братом Женькой, Гевра, Талас… Всех, кто днями околачивается у памятника, центровские называют детьми генерала Панфилова.

Акопу, как и Женьке с Потапом, за тридцать, Работает Акоп сапожником в будке у "гармошки". Как и все мы, пьет он "Волжское", портвейн за номерами "12" и "11". Когда ничего нет, то сбрасываемся мы на тушитель или маленький вермут за рубль семнадцать. У Акопа большой сизый нос и он единственный из детей генерала Панфилова, кто работает, потому не боится участкового и рассказывает смешные истории.

Потап уже и забыл то время, когда где-то работал. Отец его народный артист республики, играл главную роль в фильме

"Амангельды". У Потапа строгие глаза и он не принимает участия в добывании денег на выпивон. Вот когда гонец возвращается из магазина с бутылками, тогда Потап молча, как ни в чем не бывало, занимает место в кругу.

Гевра однажды не вытерпел.

– Эй, белая кость! Ты бы хоть пузыри что ли открывал.

На что Потап с важностью напомнил:

– Ты же знаешь – я пузыри никогда не открываю.

Гевра что-то пробурчал, а Акоп поддакнул Потапу.

– Потап, Гевра не знает, что ты тяжелее х… в жизни ничего не поднимал.

– Да. – Подтвердил он с достоинством.

Потап живет в доме над двадцатым магазином, Гевра рядом – в доме артистов. Если к Потапу не подступишься, то Гевра душа-человек.

Гевру, как впрочем, и Таласа, трудно понять. Гевре двадцать три, и пьет он больше потому, что так он проводит время, а не только из-за того, что по утрам болит голова после вчерашнего. Отец его тоже народный артист – поет и играет на домбре. Сын артиста не поет, но пляшет гопак, жонглирует тарелками, знает уйму карточных фокусов.