– Ты сильнее. Я не должна была страдать из-за боли Фадавара(?). Спасибо, что остаешься со мной. Я знаю, должно быть это будет много стоить тебе, и я благодарна.

– Благодарна? Ха! Это пустое слово для меня, госпожа Ночная охотница.
– Маленькие губы Эльвы искривились в кривой улыбке. –У тебя есть что-нибудь, чтобы поесть? Я голодна.

– Фарика оставила немного хлеба и вина позади тех свитков, -сказал Насуада, указывая через павильон. Она наблюдала, как девочка пробивалась к пище и начала как голодный волк поглощать хлеб, засовывая большие куски себе в рот.
– По крайней мере, ты не должна будешь так жить долго. Как только Эрагон вернется, он снимет заклинание.

– Возможно.
– после того, как она сожрала половину хлеба, Эльва сделала паузу.
– Я солгала о Суде длинных ножей.

– Что ты имеешь в виду?

– Я предвидела твой проигрыш, а не победу.

– Что!?

– Если бы я позволила событиям развиваться по своему курсу, то твое сердце разорвалось бы на седьмом сокращении, и Фадавар сидел бы, где ты сейчас. Таким образом, я сказала тебе то, что ты должна была услышать, чтобы одержать победу.

Холод пополз по Насуаде. Если то, что сказала Эльва, правда, то она была в долгу у ведьмы-ребенка больше чем когда-либо. Однако, она не любила участвовать в чей-то манипуляции, даже если это было для ее собственной выгоды.

– Хорошо. Кажется, что я должна поблагодарить тебя еще раз.

Эльва рассмеялась, издав ломкий звук.

– И при этом ты будешь ненавидеть каждый момент, не так ли? Не имеет значения. Ты не должны волноваться, что оскорбила меня, Насуада. Мы полезны друг для друга, не больше.

Насуада вздохнула с облегчением, когда один из гномов, охраняющих шатер, капитан особых часовых, ударил своим молотом по щиту и объявил:

– Торговка травами Анжела просит аудиенции с Вами, госпожа Ночная Охотница.

– Пусть войдет, - сказала Насуада, повысив голос.

Анжела вошла в павильон, неся несколько сумок и корзин, в руках. Как всегда, ее вьющиеся волосы сформировали бурное облако вокруг ее лица, которое обрамляло его. Около ее пяток вышагивал кот-оборотень Солембум, в форме животного. Он немедленно подошел к Эльве и начал тереться о ее ноги, выгибая спину.

Поставив свой багаж на землю, Анжела расправила плечи и сказала:

– Действительно! Между тобой и Эрагоном, я, кажется, провожу большую часть своего времени среди Варденов, заживляющих свои раны, которые слишком глупы, чтобы понять, что они должны остерегаться, раскалываться на тысячи крошечных кусочков.(?)

В то время как она говорила, маленькая торговка травами прошла к Насуаде и начала раскручивать бинты вокруг ее правого предплечья. Она прокудахтала с неодобрением:

– Обычно, в этом месте целитель спрашивает у пациента, как тот себя чувствует, а потом, терпя, тот лжет сквозь зубы: «О, все не так уж и плохо», а целитель отвечает: «Хорошо, хорошо. Для выздоровления самое главное - позитивный настрой». Я думаю, что это очевидно, однако, я надеюсь, ты не собираешься бегать кругами и руководить войсками против империи. Далека от этого(?).

– Я выздоровею, не так ли? –спросила Насуада.

– Выздоровела, если бы я смогла использовать волшебство для залечивания этих ран. Но так как я не могу, мне тяжело будет сказать. Ты должна будешь быть вся забинтована впредь как и большинство людей в подобных случаях и надеяться, что ни одно из этих ран не заражена.
– она прервала свою работу и пристально поглядела На Насуаду. – Я надеюсь, ты осознаешь, что останутся шрамы?

– Будь что будет.

– Верно.

Насуада подавила стоны и пристально смотрела вверх, поскольку Анжела сшивала каждую из ее ран и затем покрывала их толстой, влажной циновкой, сделанной из мягкой массы растений. Углом глаза она увидела как Солембум прыгнул на стол и уселся рядом с Эльвой. Расправив большую, косматую лапу, кот-оборотень ухватил кусок хлеба из тарелки Эльвы и разгрыз его на кусочки, своими белыми высвеченными клыками. Черные кисточки на его небольших ушах дрожали, поскольку он вертел своими ушами в разные стороны, прислушиваясь к воинам, облаченным в броню, идущих мимо красного шатра.

– Барзул, - пробормотала Анжела.
– Только мужчины могут додуматься о том чтобы поранить себя дабы доказать кто лидер. Идиоты!

Было больно смеяться, но Насуада не смогла сдержаться.

– Действительно, сказала она после того, как ее припадок прошел.

Как только Анжела закончила повторно обвязывать последнюю полосу ткани вокруг руки Насуады, капитан гномов за пределами павильона прокричал:

– Стоять!
– и раздался хор мерцающих, подобный звонку сигнала, поскольку охранники-люди скрестили свои мечи, запрещая путь тому, кто бы ни искал входа(?).

Не оставляя ни секунды для раздумий, Насуада потянул четырехдюймовый нож из ножен, находящихся в пределах лифчика ее женской сорочки. Ей было трудно схватить рукоятку, поскольку ее пальцы казались толстыми и неуклюжими, и мускулы в ее руке не спешили отвечать. Это было, как будто конечность уснула, спасая себя от острых, жгучих очертаний, размечающих ее тело.(?) (It was as if the limb had fallen asleep, save for the sharp, burning lines scribed into her flesh..)

Анжела также вытянула кинжал откуда-то из своих одежд, и, заняв место перед Насуадой, пробормотала несколько предложений на древнем языке. Спрыгнув на земля, Солембум присел рядом с Анжелой. Его мех встал дыбом, заставляя его казаться больше чем большинство собак. Из его горла вырвалось низкое шипение.