Как детский насморк. Слабые вещи у нас вообще долго не приживались.

А поскольку сильных было очень мало, мы получали дополнительный стимул к экспериментам и поиску.

В условленный день заявился папик. Мы должны были похвастаться своими успехами и показать, что он не зря разорился на аренду

"клавишей". Папик приняв значительный вид, устроился в "красном углу" и приготовился внимать. Палыч дал счёт и мы попёрли. На протяжении всего времени прослушивания Анатолий помахивал в воздухе пальцами, важно надувал щёки – изо всех сил "давал из себя главного". А кроме того, старался поучаствовать в творческом процессе:

– Ребята, а можно слова "глоток свободы или глоток вина" поменять на слова "глоток свободы и ни глотка вина"? Акция-то против алкоголя!

Я упорно старался спасти свои тексты от кастрации:

– Так ведь здесь и показано противостояние двух понятий: или – или. Или свобода, или вино. Кто свободен, тому пить не нужно! (Пусть простят меня наши фаны. Я вкладывал совершенно другой смысл в эту вещь. Но нужно же спасаться от дураков!)

– А-а-а-а! Вон ты с какой стороны заходишь? Ну-ну…

Антинаркоманская тема ему понравилась, судя по всему, тем, что там было всё просто и ясно:

Пьяный звездочёт тупо ловит хвост кометы

Ночи напролёт от заката до рассвета

В мареве хмельном соло на "баяне"

А под рукавом – колотые раны.

Всё просто и доступно. Не ширяйтесь граждане! Наркотики – это бяка! Говно это, товарищи!

Уйти вслед за болью…

Будьте сознательными! Ни "кубика", ни "дорожки", ни "косячка"!

Папик был очень доволен. Аж светился!

После "Виниловых Грёз" он недоверчиво спросил:

– Это тоже ваше?

– Наше. Свежачок. Пару дней назад сваяли.

– Круто, ребята! Это уже уровень! Вот такого побольше!

– К сожалению, "такого побольше" не бывает. Такое на заказ не пишется. Это – то, что приходит без спроса, но не откликается, даже если звать, исходя криком.

Анатолий недоверчиво посмотрел на меня:

– Нужно подходить к этому с профессиональной точки зрения.

– Согласен. Только, по-настоящему этого никому не удавалось сделать. К сожалению. Посему, профессионализм без таланта и вдохновения – ремесленичество. Так же, как талант и вдохновение без профессионализма – дилетантство. И то, и другое – плохо.

Палыч на протяжении всего разговора строил за спиной папика ужасающие рожи, иллюстрирующие разговор. Ему осточертели

"умствования" и он демонстрировал это, используя все возможности своей резиновой физиономии. Батькович жевал в беззвучном хохоте занавеску и по этой простой причине не имел физической возможности участвовать в разговоре. А Паша многозначительно кивал головой, соглашаясь попеременно и со мной и с Анатолием.

– А кто из местных групп примет участие в концерте? – перевёл

Паша разговор на другие рельсы.

– Кроме вас, "Гады", – стал загибать пальцы Анатолий, -

"Липтон-Клуб", "Пятихатки", "Отряд Особого Назначения", "Живая Вода" и "Индюки". Это из тех, кто будет точно. А ещё куча народу в резерве. На всякий случай.

Паша собрался, было, перемыть косточки каждому из кандидатов, и я внутренне приготовился к часу-другому "философических" безумств, но

Палыч, учуяв это и предвидя продолжение "умняка" ещё на час-другой, ринулся спасать положение. Картинно взглянув на часы, он изобразил на лице дикий испуг, и с воплем: "Бляха! Я же опоздал на стрелу!" он принялся сам себя вытаскивать за волосы из-за барабанов. После чего надавал сам себе пощёчин, оттаскал себя за волосы и даже попытался надавать себе пинков, каковая затея потерпела крах ввиду того, что выше колена пнуть себя не получалось. Паша и Батькович следили за его действиями с молчаливым восторгом. Выражение лица Анатолия в тот момент трудно поддаётся описанию. Но Палыч не собирался щадить чувства папика. Исполнив до конца свой варварский танец, он заорал мне в лицо:

– Брат! Что ж ты стоишь и сопли жуёшь? Собирайся! Тебя ведь тоже просили быть!

– А, точно! – прозрел я, сообразив, что нарисовалась уважительная причина эвакуироваться, и мы с космической скоростью покинули помещение, наспех попрощавшись. Паша и Батькович остались на растерзание Анатолию.

– Хух! – с облегчением вздохнул на улице этот аферист. – У меня сейчас мозги расплавятся. Анатолий умеет присесть на уши. Идём пивка накатим.

– Надают тебе когда-нибудь по шее за твои проделки, – сплюнул я и потащился за ним к трамвайной остановке.