–  Можете себе представить, голубчик, какое впечатление произвела эта публикация на отца, - сказал он.
– О том, что граф Дмитрий Петрович Бутурлин, адъютант Потемкина, а впоследствии директор Эрмитажа, был большим поклонником Кулибина и приобрел у Ивана Петровича описанные Обнинским часы, ни для кого тайной не являлось. Но не являлось тайной и другое. В 1817 году Бутурлин уехал во Флоренцию. Предполагалось, что часы Кулибина вместе с другими экспонатами своего домашнего музея и богатейшей библиотекой он перевез в Италию (после его смерти библиотека продавалась в Париже с аукциона. С молотка пошли и картины известных художников, скульптура, ювелирные вещи).

Говорили, что часы Кулибина были куплены на аукционе каким-то богатым англичанином. А бывший сослуживец отца уверял его, что видел собственными глазами эти часы в доме некоего римского фабриканта, который перепродал их своему родственнику.

И вот оказывается, что часы Кулибина никогда не покидали Москву.

Но так ли это?

Может быть, Обнинский - жулик, решивший спекулировать на интересе к творчеству Кулибина?

Может быть, но всё-таки не похоже - «жительство имею в Москве на Пятницкой, против церкви святого Климента, в собственном доме».

Жулики, как правило, предпочитают не сообщать своего адреса.

Кто же этот П.Н. Обнинский?

Отец навел справки. Оказалось, что Петр Наркизович Обнинский - уважаемый человек, старый москвич. Кончал университет по юридическому факультету, затем работал какое-то время в Калужской губернии мировым судьёй, вернулся в Москву. Теперь служит прокурором Московского окружного суда. Опытный юрист, по убеждениям либерал.

Итак, с самим Обнинским никаких подвохов. Но из того, что часы когда-то ему принадлежали, вовсе не следует, что они и сейчас являются его собственностью. Он мог их продать или подарить.

Нет, знакомые Обнинского утверждали, что часы по-прежнему у него.

Отец никак не хотел поверить в свою удачу.

Но через день или два он получил возможность не только посмотреть на кулибинские часы, но и, как положено истинно русскому, пощупать их руками.

–  Не верю, что они передо мной, - признался он гостеприимному хозяину.
– Будто всё во сне.

–  Хотите, чтобы они угадали, сколько при вас денег?

–  Буду весьма признателен.

Обнинский нажал на какую-то кнопку, и часы поспешно, словно боясь опоздать, пробили двадцать один раз.

–  Двадцать один рубль?
– торжествующе спросил Обнинский.

Отец засмеялся.

–  Двадцать. Им уже больше ста лет. Так что следует сделать скидку на старость. А на один рубль при подсчете даже я могу ошибиться. Чего же от них требовать?

–  Нет, нет, Петр Никифорович!
– запротестовал Обнинский.
– Они не ошибаются. Получше проверьте карманы.

–  Извольте. Но…

–  Проверьте, проверьте!

Отец вывернул карманы, и из них посыпалась мелочь.

–  На рубль не наберется.

–  А вы пересчитайте.

Отец пересчитал.

–  Нуте-с?

–  Почти рубль. Девяносто пять копеек. Двадцать рублей девяносто пять копеек. Так что прошу у часов извинения.

–  А это?
– Обнинский достал закатившийся под диван пятачок.
– Ровно двадцать один рубль, Петр Никифорович. А заметьте: не только в гимназии, но даже в церковноприходском арифметике не учились. Своим умом дошли.

–  Или кулибинским.

–  Это вы верно заметили, - развеселился Обнинский.

Отец осторожно перевел разговор на свою коллекцию часов, рассказал о поисках часов, сделанных Иваном Петровичем Кулибиным, легенду про Бомелия и его пророчества.

–  Весьма любопытно, - заметил Обнинский.
– Но я гляжу, что самый главный для себя вопрос вы тщательно обходите…

–  Что вы имеете в виду?
– сделал недоумевающее лицо отец.

–  Вы хотите приобрести у меня часы Кулибина, не так ли?

–  Да.

–  А что пророчествовал по этому поводу злой волхв Бомелий?

–  Боюсь, что по этому вопросу он не успел высказать своё мнение.

–  Я тоже этого опасаюсь, - согласился Обнинский.
– Тогда решать нам. Я не коллекционер, Петр Никифорович, и признаю, что часам Кулибина больше понравится у вас. Но без них мой дом сразу же опустеет. Уж больно я к ним привык. Я хочу подумать. Мой ответ через месяц вас устроит?

–  Конечно. Я вас очень хорошо понимаю.

–  Вот и отлично.

Часы оказались в хорошем состоянии. Надо было лишь отрегулировать ход - они отставали на шесть минут в сутки, - починить механизм стрелки, указывающей на затмения солнца и луны.

–  Часовщикам не показывали?

–  Избави бог!
– испугался Обнинский.
– Я их к этим часам на пушечный выстрел не допускаю. Святое правило.

–  Очень разумное правило, - согласился отец.
– Но мне думается, что сейчас можно сделать из него исключение.