— Теперь бы мне поймать, — сказала она. И немного погодя вытащила крошечную серебристую шемайку.

— А теперь я, — сказал Гера. И вытащил второго бычка.

Так они ловили, будто соревнуясь, по очереди, и не заметили, как пошел дождь.

Он начался неожиданно. Набежала из-за горы тучка, и вдруг зашуршало над головой. С неба сквозь листву посыпались крупные капли. Они падали на листья и, дробясь, разлетались в солнечных лучах радужной пылью.

— Сейчас пройдет, — сказала Гутя, задирая голову.

Но дождь не проходил. Наоборот, он припустил сильнее. Гутя отбежала от воды и встала под дерево. И позвала Геру. Он тоже оставил удочку в реке и встал рядом с Гутей, а сам не спускал глаз с пробкового поплавка, который бойко прыгал под ударами дождя.

Дождь шелестел и шелестел. И все камни на берегу сделались темными, как в реке. Лишь под стволом наклоненного дерева оставалось сухое местечко. Гера посмотрел туда: рядом с дуплистой корягой лежала куча прошлогодних листьев. Может, там и змеи водятся?

Только Гутя не испугалась змей. И они спрятались под корягой.

А дождь шел — без ветра, ласковый, спокойный, уверенный, будто знал, то хоть и светит солнце и расчудесный стоит денек, а все равно он должен пролиться, раз донесла его до этого горного места какая-то тучка…

Вдруг Гутя воскликнула:

— Гляди, листья спасибо дождю говорят!

Да, листок как бы подставлял дождю свою ладошку, но едва падала на него капля, сгибался под ее тяжестью, будто кланялся, и опять выпрямлялся. И опять подставлял, ждал новую каплю. Только сверху капало уже не на него, а на соседний листок или на третий и четвертый. И все они попеременно кланялись и выпрямлялись, словно и в самом деле благодарили: спасибо, дождик, спасибо! Гере очень понравилось это, и захотелось самому подсмотреть что-нибудь удивительное. Он стал глядеть на листочки, как они трепыхаются, вздрагивают — один, другой, третий, опять первый. Точно играл веселый дождик по зеленым клавишам.

— А смотри! — обрадовался Гера. — Дождик на пианино играет.

Но, должно быть, он плохо это придумал, Гутя только кивнула, а Гере захотелось чем-нибудь удивить ее, как она удивляла его вчера на солнечной поляне… или сейчас. Придумать бы такое, чего она даже не ожидает! И он сказал:

— Слушай, Гутя, что я тебе скажу. — У него перехватило дыхание, и он перешел на шепот: — Только никому, ладно?

— Могила, — сказала она серьезно и торжественно и придвинулась ближе, чтоб не мешал слушать дождик.

— Я ведь с вами, ну, с отрядом, только до Принавислы иду, — начал Гера медленно, но как только произнес эти слова, стало легко произносить другие. — Оторвусь я на хутор Алюк, понимаешь? Про Степана Бондаря буду расспрашивать, может, узнаю что. А оттуда до пещер рядом, расспрошу дорогу и туда тоже… понимаешь?

Она выслушала, не моргая, и сказала:

— И я.

— Что — ты?

— И я с тобой. В Алюк и пещеры.

— Нет, постой, — испугался Гера. Такого оборота он не ожидал. — Ты разве не поняла? Я один, без отряда пойду.

— Да все я поняла, — сказала Гутя, — вот и я с тобой.

Ну и девчонка! Гера даже привскочил. И сразу схватился за голову: ударился о сучок. Забыл, что сидят как в гнезде, под деревом. Было больно, но он засмеялся. Гутя тоже засмеялась. Гера протянул союзнице руку:

— Тогда смотри! Не отступать, слышишь?

— Не отступать! — повторила она, ударив по его руке мягкой ладошкой.

Это прозвучало, как клятва. Теперь оставалось одно: ждать, когда отряд придет в Принавислу.

А этот момент был уже близок. Ведь до Принавислы оставался всего-навсего один «туристский бросок».

Только вот ведь что оказалось — Герман-то Гусельников просто-напросто непрактичный мечтатель. И Гутька Коноплева — дотошная девчонка — быстро спустила его с заоблачных высот на реальную землю. Она спросила:

— А что мы будем есть, когда пойдем?

Действительно — что? Герка захлопал глазами. И молчал. Об этом он и не подумал…

Дождик утих. Еще сыпались сквозь солнечные лучи редкие разноцветные брызги, но шуршать над головой перестало, и замерли, отдыхая, уставшие листья. Шум речки опять стал слышнее. Гера поднял удочку, крючок был голый. Гутя разыскала нового червяка. Но раздались голоса. По берегу возвращались вымокшие рыбаки. Они не сумели спрятаться так надежно, как Гера с Гутей.

— Пошли, — сказал главный рыболов Дроздик. — Наловили изрядно. — Он явно задавался.

Гутя и Гера присоединились к ребятам, но пошли на расстоянии от них, и Гутя шепнула: