– А вдруг нам удастся понемногу втянуть его в эти дела? – начала Мэдж и замолчала, прикусив губу. – Знаете, я всегда чувствовала, что Джеку неприятно жить в тени отца. Может быть, все дело в этом.

– Может быть. Он так похож на Себастьяна во многих отношениях, но делает все возможное, чтобы отличаться от него. Кажется, ему очень не нравится, что он ведет свое происхождение от того же корня, что и отец.

– Уверена, что это так и есть. – Мэдж внимательно посмотрела на меня и спросила: – Как вы думаете, Себастьян действительно был с кем-то помолвлен?

– Возможно, – пожала я плечами. – Мне он ничего не говорил.

– И никому, кроме Вивьен. Но если это так, почему он это хранил в тайне?

– Может быть, он и не хранил. Может быть, она работает где-то очень далеко. Вы же знаете, какой он был – колесил по всему миру. Я никогда не могла уследить за ним, а вы?

– Не всегда, и, конечно, мы с ним часто находились в разных частях Африки. Точнее, в разных частях света. Но все же это таинственно, не правда ли? Кстати, хочу предупредить вас… Вивьен приезжает в Лондон повидаться с вами, чтобы взять интервью.

Я молча кивнула и отложила этот бит информации в сторону.

Появился официант с первыми блюдами, и я не стала возвращаться к разговору о Вивьен. К моему удивлению, я была голодна, и у меня даже слюнки потекли, пока официант подавал на стол. Я столько лет не ела консервированных креветок.

– Приятного аппетита, – сказала я Мэдж, и взяв тонкий кусочек черного намасленного хлеба, с легким сердцем занялась креветками. Впервые я их попробовала в 1979, здесь же, в «Кларидже», куда Себастьян часто приводил нас на ленч и время от времени пообедать. Я давно зареклась их есть, потому что их консервируют в масле, но сегодня я ими наслаждалась беспрепятственно, потому что моя цель – пополнеть.

– Надеюсь, я смогу повидаться с Джеральдом, – пробормотала Мэдж, поддевая вилкой колчестерскую устрицу.

– Он возвращается из Гонконга сегодня вечером. Может быть, вы приедете к нам за город на ленч в воскресение?

– Прекрасно, Люциана, благодарю вас. Он такой славный, и был так добр со мной, когда мы встретились в Нью-Йорке на поминальной службе, так утешал меня.

– Да, он такой, и я боюсь, ему до сих пор неловко, что он не смог присутствовать на похоронах Себастьяна. Но его отец только что перенес операцию, и Джеральд не хотел оставлять его.

– Он рассказал мне об этом, и я очень хорошо понимаю его чувства.

– А вы не хотели бы взять с собой Мелани? Или это для нее будет скучно?

– Конечно нет. Уверена, что она будет рада. Благодарю вас.

– Она делает успехи в своем колледже?

– Да, замечательные. Радуется каждой минуте, проведенной там, – ответила Мэдж и некоторое время рассказывала о своей двадцатидвухлетней дочери.

Слушая коллегу отца и близкого друга нашей семьи, я думала, как хорошо она выглядит. Мэдж начала работать администратором у Себастьяна, когда ей было сорок два года, а Мелани – два. Через восемнадцать лет она выглядит почти так же, как тогда. Ее волосы по-прежнему угольно-черные, а лицо с овалом в виде сердечка – гладкое, без морщин. Она выглядит гораздо моложе своих шестидесяти лет.

– Вы так смотрите на меня, Люси, – сказала она, склонив голову набок. – Что-нибудь не так?

– Простите мою бестактность. Я просто восхищаюсь вами, Мэдж, вы так чудесно выглядите… так же, как в первый день нашего знакомства. Мне тогда было десять лет.

– Доброе слово и кошке приятно, – ответила она, смеясь. – Как это замечательно – слышать такое.

– Себастьян всегда говорил, что вы очень подтянуты и организованны, самый организованный человек, которого он знал. Он даже заметил это при нашем последнем разговоре в Нью-Йорке… как разе перед смертью.

Мэдж посмотрела на меня, а потом неожиданно сказала:

– Я так скучаю по нему, Люси. – Ее прекрасные серые глаза наполнились слезами, и она несколько раз прочистила горло.

Я коснулась ее руки, лежащей на столе.

– Я понимаю. Я тоже скучаю по нему.

Мы помолчали, и, наконец, овладев собой, она спокойно сказала:

– Я много думала о его самоубийстве. Представить себе не могу, почему он сделал это. Все время ломаю голову – в чем причина?

– Может, причины и нет, Мэдж, – ответила я, гладя ее руку. – По крайней мере такой, какую мы могли бы понять.

– Джеральд, выслушай меня. Пожалуйста, не засыпай. Я хочу поговорить с тобой о чем-то очень важном.

Подавив зевок и встряхнувшись, мой муж ответил извиняющимся голосом:

– Прости, я такой сонный. Никак не приду в себя от разницы во времени. Но ты говори, говори, я весь внимание.

Приподнявшись на плече, я сказала:

– Я перестала принимать противозачаточные таблетки, поэтому сегодня ночью мы можем зачать ребенка. Разве это не чудесная идея?

Джеральд сел и уставился на меня.