– Я знаю, что ты не одобряешь мое решение, – тихо сказала Тесс. – Я сама его не одобряю. Поверь мне, Делл, я бы очень хотела сохранить ребенка.

– Что же тебе мешает?

– А то, о чем я тебе уже говорила. Моя мать.

– Помню, – кивнула Делл – Но это твое тело. Это твоя жизнь. И это твой ребенок.

Тесс почувствовала комок в горле.

– Я только хочу, чтобы ты правильно все решила, – повторила Делл.

Тесс представила себе мать, столь уважаемую в Сан-Франциско и гордую своей незапятнанной репутацией; мать, которая возлагала на дочь большие, часто неоправданные надежды. Как она будет потрясена, если узнает, что Тесс беременна от итальянского жиголо. Какое унижение, какой позор. Достаточно того, что Тесс разбила мечту матери о браке с Питером Хобартом. Нет, она не может нанести ей такой удар.

– Я уверена в правильности своего решения, – ответила Тесс. – Так будет лучше.

Они замолчали. За стеклянной перегородкой трещала пишущая машинка.

– Мое медицинское образование позволяет мне работать акушеркой, – сказала Делл. – Я умею принимать роды, но не могу избавлять от младенцев. Хотя я понимаю, что в этом иногда возникает необходимость. И что иногда не хочется, чтобы об этом знали твои друзья.

– Но ведь ты мой друг, Делл.

– Да, я твой друг, – подтвердила Делл.

– Спасибо, что не расскажешь матери.

– Я уже говорила, что мы с твоей матерью разные люди. Но я ее хорошо помню и согласна, что такая новость убьет ее. Думаю, ты этого не хочешь.

– Конечно, не хочу, – подтвердила Тесс. – И я этого не допущу. Во всяком случае, я благодарна, что ты пришла сюда со мной.

Тесс попыталась подавить неприятное чувство в желудке. Ей хотелось, чтобы ожидание быстрее кончилось. Чтобы секретарша прекратила печатать, открыла дверь в стеклянной перегородке и пригласила ее внутрь. Она хотела не думать о младенце внутри себя, о темных волосах и глазах, которые у него наверняка будут, о том, девочка это или мальчик. Она хотела не думать о том, какое лицо будет у матери, если она все узнает. Она хотела прекратить сомневаться, правильно ли поступает. Тесс с силой сжала холодные влажные руки и снова повернулась к Делл:

– Ты когда-нибудь хотела иметь детей?

Делл молчала. Словно в раздумье, она на мгновение закрыла глаза.

– Пожалуй, не хотела, – наконец ответила Делл. – Это одна из причин, по которой меня оставил муж.

Тесс выпрямилась.

– Муж? Я не знала, что ты была замужем.

– Семнадцать лет, – кивнула головой Делл.

– Господи. Кто бы мог...

– Ты хочешь сказать, кто бы мог подумать? – Легкая улыбка появилась на круглом лице Делл и тут же исчезла. – Его звали Уолтер. Он был преподавателем в Смитовском колледже. Он любил меня. Потом он от меня ушел.

– Но почему...

– Он ушел от меня к двадцатитрехлетней. Страшной, как тысяча грехов, но влюбленной в него по уши.

– Ты его любила?

– Да. Очень сильно.

– Боже мой, Делл, я тебе сочувствую.

– Жизнь идет своим чередом, – отозвалась Делл.

Как раз в этот момент наконец открылась внутренняя дверь.

– Прошу вас, мисс Ричардс, – позвала секретарша.

Тесс вопросительно посмотрела на нее.

– Доктор вас ждет.

Тесс глубоко вздохнула и пошла к двери, надеясь, что у нее хватит сил, чтобы жить потом нормальной жизнью. Уже без ребенка, жизнь которого вот-вот закончится.

– Ты прекрасно выглядишь, Тесс! – воскликнула Чарли, увидев Тесс за ужином в столовой на следующий день, и крепко обняла ее.

Тесс высвободилась из ее объятий; она заметила сморщенный шрам у Чарли на лбу и быстро отвела глаза. Тесс прижала ладонь к животу и окинула взглядом столовую.

– Я что-то не вижу Марины. Она уже приехала?

– Да. Она покупает книги в магазине.

Чарли показала Тесс на стул рядом.

– Я не могу дождаться, когда ты расскажешь об Италии. Ну и конечно, о Джорджино.

Тесс секунду колебалась, но потом решила отбросить в сторону глупости. Следующие девять месяцев они с Чарли будут соседями. Пришло время похоронить мечты о Питере Хобарте вместе с тем крошечным зародышем, который выскоблили из ее чрева. Пришло время забыть о прошлом. Она села рядом с Чарли на предложенный стул.

– Ты не можешь себе вообразить, что за удивительная страна Италия. Ну а Джорджино выше всяческих похвал.

– Расскажи мне все подробно, – попросила Чарли и наклонилась к ней. – Мы не виделись целый год, и я хочу знать все. Твои письма были очень короткими.

– Некоторые детали слишком личные, чтобы о них рассказывать, – улыбнулась Тесс.

Чарли похлопала ее по руке.

– Не пытайся отвертеться!

Тесс чувствовала, что она должна спросить Чарли о Питере. Она часто думала о них – о нем – в Италии. Ей хотелось уверить себя, что после романа с Джорджино образ Питера поблек, стал серым, скучным. Она вспомнила о вазе на подоконнике. Ее вазе, воплощении ее души в искусстве. Тесс также напомнила себе, что больше не нуждается в Питере Хобарте, Чарли О’Брайан или еще в ком-нибудь. Теперь у нее есть она сама, и этого вполне достаточно, что бы там ни думали о ней другие.