Молодой воин посмотрел ей в глаза, и она почувствовала силу его взгляда.

– Мои чувства принадлежат только мне, – ответил он наконец. – Все, что я знаю, – ты плывешь в Трою, чтобы встретиться с человеком, которого действительно любишь. Если ты позволишь мне, я прослежу, чтобы ты добралась туда в безопасности.

– Я никогда не смогла бы полюбить мужчину так, как ему бы хотелось. Ты понимаешь это?

– Разве я просил тебя любить меня? – поинтересовался Каллиадес.

– Нет.

– Тогда проблемы нет.

Он заметил движение в воде и отвернулся.

– Смотри туда! – закричал микенец, показывая на правый борт. Три дельфина серо-голубого цвета с гладкими телами прыгали и плыли по волнам.

– Мне всегда нравилось наблюдать за ними, – улыбнулся он. Это была неловкая попытка сменить тему, но она была благодарна ему за это.

– Они очень красивые, – согласилась девушка, затем посмотрела на него, желая показать, что доверяет ему. – Мое настоящее имя – Каллиопа.

Микенец улыбнулся.

– У нас прекрасные имена, – заметил он. – «Прекрасный голос» и «Скрытая красота». Твой голос приятен на слух. А мое имя оправдывает себя с каждым новым шрамом. – Он замолчал. – Я думаю, что твое имя должно оставаться в секрете?

– Да.

– Спасибо за то, что доверяешь мне. Я не предам тебя.

– Я знаю это, Каллиадес. Ты – первый мужчина, о котором я могу сказать такое.

Они стояли и непринужденно молчали, наблюдая за дельфинами и слушая удары весел о воду, медленный, ленивый скрип обшивки. Банокл присоединился к ним. На нем все еще были тяжелые доспехи, а лицо было испачкано кровью.

– Мы все снова друзья? – спросил он.

– Мы друзья, – улыбнулась Пирия.

– Хорошо, потому что у меня есть новости! – великан усмехнулся Каллиадесу. – Мы сможем участвовать в Играх, устроенных в Трое в честь свадьбы Гектора. Там будут соревнования по борьбе, бегу, кулачный бой, гонки на колесницах. Там будет турнир лучников и состязание по метанию копья. Я собираюсь участвовать в кулачных боях, и при хороших ставках мы сможем пожить какое-то время довольно неплохо. Может, даже купить… несколько… несколько, – он посмотрел на девушку и прочистил горло, – несколько лошадей. Ну, что ты думаешь?

– Хороший план, – кивнул Каллиадес. – С небольшими изъянами. Во-первых, мы не представляем ни народ, ни город. Во-вторых, последний раз мы были в Трое в качестве захватчиков, и нам, возможно, просто будут не рады. В-третьих – и это, я думаю, самое важное – ты скандалист, который не добрался до финала соревнования, чтобы встретиться с лучшими бойцами в нашем отряде из пятидесяти человек. Насколько я помню, Эрутрос победил тебя.

– Все правильно, – нехотя признал Банокл, – возможно, я не стану чемпионом, но я завоюю несколько наград. Поэтому мы все же могли бы заработать немного золота. А как насчет соревнования в беге? Бегал ли кто-нибудь быстрее тебя в нашем отряде?

– Нет, но опять-таки там было всего пятьдесят человек. – Каллиадес вздохнул. – Я согласен, что мы могли бы принять участие в Играх. Но кого мы будем представлять?

– Ага! Я позаботился об этом, – радостно воскликнул великан. – Я спросил Одиссея, не сможем ли мы представлять Итаку.

– И он согласился? – удивился молодой воин.

– Не совсем. Он объяснил, что Леукон представляет Итаку в кулачном бое, что он лучший боец в команде. Он сказал, что я смогу выступать от Итаки, если одолею Леукона сегодня вечером на Поминальном пире.

– А что Леукон думает об этом? Банокл широко улыбнулся.

– Счастлив, как свинья, оказавшаяся в дерьме. Он говорит, что не возражает попрактиковаться в бое. Очевидно, больше никто в команде с ним тренироваться не хочет.

– Ты думал, с чего бы это?

– Конечно. Я полагаю, потому что он наносит удары, как брыкающаяся лошадь.

– И это тебя не беспокоит? – вмешалась Пирия.

– Меня и раньше била лошадь. Я встал. Я всегда поднимаюсь. Когда я одержу победу над Леуконом, ты согласишься участвовать со мной в Играх?

Каллиадес посмотрел на Пирию, девушка улыбалась.

– Что ты думаешь? – спросил он ее.

Девушка посмотрела туда, где сидел Леукон, затем перевела взгляд на Банокла.

– Я думаю, что лошадь, о которой ты рассказываешь, должно быть, ударила тебя по голове, – заметила она.

Одиссей наблюдал за тем, как три его пассажира разговаривают на носу. Женщина, Пирия, была теперь спокойней и даже улыбалась. Редкое зрелище. Он вспомнил свои посещения дворца ее отца. Тогда она была моложе и более замкнутой, ее лицо всегда было серьезным, а серые глаза полны сомнений и подозрений.

– Кто она? – спросил Идоменей. Одиссей пожал плечами.

– Просто девушка, захваченная пиратами. Они изнасиловали ее. Каллиадес и его друг украли ее у них.

– Они получат за нее не слишком большую цену. Слишком дерзкая. Любого раба, который бы так разговаривал со мной, я бы выпорол.

– Они не собираются продавать ее или оставлять себе.

– Тогда зачем они ее украли?

– Зачем, в самом деле? – усмехнулся царь Итаки. Перейдя к перилам на правом борту, Одиссей наклонился и понаблюдал за ходом судна. Поднялся ветер, и Горбатая гора теперь уже была недалеко. Можно было разглядеть длинный пляж Лука Аполлона в форме полумесяца. Там уже причалило несколько кораблей.