— Конечно. Не просто глупая, идиотская, бессмысленная, — она перекатилась так, что ее рука не давала ему отвернуться, — разбивающая сердце гордость. Но такая, чтобы я не могла добраться до тебя сквозь возведенную тобой стену.

— Ты почти сумела.

Он был совсем рядом, на расстоянии поцелуя, но она не осмелилась.

Его глаза были вратами, через которые она могла бы пройти, но этот момент еще не настал.

— При помощи камня? Мне так жаль, Кит. Я все ужасно испортила.

— Вовсе нет. Ты просто…

— Я просто не думала. В моих руках оказался череп, и я знала, что нужно делать, и не задавала никаких вопросов до тех пор, пока ты не предложил мне остановиться. Фантастическая глупость.

— Но ты знала, что нужно делать? Ты можешь меня вылечить?

— Мне так показалось. — Она коснулась губами его щеки. — Мне очень жаль. Все должно было быть иначе.

— Но произошло именно так.

Он немного помолчал. Лучи солнца сделали янтарный цвет еще более насыщенным. С ним мешался яркий свет высоко стоящей луны.

— Я пытался представить себе, что должно произойти, чтобы наступил конец света, и как жуткий кусок голубого кристалла может что-то изменить. У меня ничего не получалось, пока я не вспомнил осу, которая так и не утонула. И тогда мне все показалось возможным, даже вспышки на Солнце, глобальное таяние ледников и драконы, восстающие для борьбы с первичным злом. Если только сам дракон не есть то самое зло, а мы выпускаем его на свободу, что будет ужасной ошибкой. — Он целомудренно поцеловал Стеллу в губы. — Солнце уже почти зашло. Может быть, нам следует взглянуть на лошадь, пока она еще видна?

— Хорошо. — Стелла откатилась, давая возможность Киту сесть. Потом перевела взгляд. — Мой бог…

Это была всего лишь лошадь, белая лошадь, высеченная летящими линиями на зеленом склоне холма так, что обнажился белый мел. Лишь волей случая смешались солнечный и лунный свет, так что белое запылало жидким огнем. И всего лишь канюк спикировал вниз, чтобы поднять добычу, упавшую на лошадь, но он посмотрел прямо в глаза Стелле, прежде чем поднялся к высокому куполу неба.

И совсем не случайно лошадь на склоне холма, полная дикой живой грации, была похожа на дракона с медальона Седрика Оуэна. Ей не хватало лишь крыльев.

— Кит, ты видишь?..

Он поднес ее руку к губам и поцеловал.

— Не говори. День и ночь оказались в равновесии, и никто не сумеет отнять это у нас. Мир безупречен. Пожалуйста, ничего не говори.

В течение долгих тридцати секунд Стелла молчала, но внутри у нее бушевал океан.

— Кит, повтори, — наконец прервала она молчание.

Он улыбнулся и сделал вид, что разочарован.

— Мир безупречен. Пожалуйста, не…

— Нет, до этого. Относительно равновесия.

Он нахмурился, его взволновал тон Стеллы.

— Я не помню.

— «День и ночь оказались в равновесии». Равновесие. На медальоне вовсе не знак Весов. Это и есть весы. И в окне Бидза они вовсе не взвешивают луну и солнце. Мы все ошиблись. — Она одной рукой начала вытаскивать из-под рубашки медальон, а другой достала сотовый телефон. — Почему мы не понимали этого раньше? Мередит был прав. Оуэн действительно оставил нам подсказки в разных местах.

— Стелла, я не улавливаю в твоих словах смысла.

— Подожди.

Она взмахнула рукой, набирая телефон Урсулы, которая взяла трубку после первого гудка.

— Урсула, это летнее солнцестояние! Оно будет послезавтра!

Она говорила быстро, слова цеплялись одно за другое. Кит жестом показал, чтобы она успокоилась и говорила медленнее.

Стелла вздохнула и начала снова, делая паузы между словами:

— Весы на витраже в Бидзе и знак Весов, начертанный на обратной стороне медальона, показывают одно и то же. Они взвешивают день и ночь, а не солнце и луну. В самый длинный день свет максимально превосходит тьму. Как это соотносится с собаками и летучими мышами?

— Подожди, я проверю.

Прошло несколько напряженных секунд, Стелла слышала, как стучат клавиши, гудит компьютер, Урсула что-то крикнула Мередиту, а потом наступила пауза.

Наконец Урсула охрипшим голосом проговорила:

— Девятый Ок, восемнадцатый Соц — это двадцать первое июня две тысячи седьмого года. Иными словами, послезавтра. Я не понимаю, почему мы не разгадали это раньше.

— Не важно, теперь дата у нас есть. И время. На витраже дракон встает на рассвете того дня, когда половинка луны находится в созвездии Девы. Таким образом, у нас есть тридцать шесть часов и около двадцати минут. Остается лишь найти место.