Шрифт:
— Ну вот, порядок. Если сейчас отправлюсь в город, к вечеру буду там. А завтра прямо с утра в Музей. Ты со мной, Валя?
— Я бы хотел, конечно... – Валька замялся. – Только сам понимаешь, я ведь не могу Кларки оставить одного, мало ли что.
— Конечно. Молодец, сын. — папа одобрительно похлопал мальчика по плечу.
— Мужчины, ну где вы там? – заглянула в комнату Ольга Николаевна. – Мы ведь ехать собирались.
— Идем, идем. Только ехать нам самим придется, Валя остаться хочет.
— Да? А мы бабушке обещали привезти тебя. – расстроилась мама.
— Мам, несколько дней всего, пока шум не стихнет, ладно? — Валька потерся головой о мамин локоть.
— Ну что с тобой сделаешь, подлиза, — рассмеялась мама. – Тогда пошли к машине, Стас. Дмитрий Матвеич уезжать собирается. А как мы сами доберемся, далековато пешком ведь.
Гости попрощались, сели в машину и уехали. А Павел Егорович, Кларки и Валя снова остались одни.
Стало немного грустно...
На широкую центральную деревенскую улицу один за другим въехали три «мерседеса». Но вышли только двое, уже знакомый нам Семен – Баклуша и маленький худощавый человечек, с обычной заурядной внешностью. Выполнял он для шефа такие поручения, о которых в приличном обществе даже думать нельзя, не то что вслух говорить. Звали его Чурсин Генрих Янович, из прибалтийских немцев, холодный и спокойный, словно ящерица.
Семен молча открыл багажник и вынул из него ящик водки, самой надежной валюты. Собравшиеся вокруг мужички быстро подтянулись поближе. Сеня вскрыл пакет одноразовых бумажных стаканов, разлил сразу пару бутылок.
— А что, говорят, у вас тут зверь какой-то странный объявился? — начал Генрих Янович непринужденную беседу.
— Да не, врут, обычное лесное зверье тут шастает, лисы курей дерут, ласки, медведицу видали недавно, да прочей живности полно. — хитрый мужичок помнил слова Павла Егоровича.
— Ну да, ну да — закивали, соглашаясь, остальные.
Баклуша не забывал подливать водку. На пятой бутылке один из собеседников сломался, видно, самый хлипкий, и проговорился. А Генрих Янович вцепился в него словно клещами, не прошло и пяти минут, как он уже знал про таинственное чудо. Остался сущий пустячок – найти кентаврёнка.
Полупустой ящик оставили аборигенам, проговорившегося мужика сунули в машину, развернулись и отправились на заимку.
Если бы участковый Афанасьев заехал в деревню, возможно, ему удалось бы изменить ход событий, но, высадив Женьку возле села, — газик- направился прямиком в город.
Едва завидев Жеку, подбежали пацаны, перебивая друг друга, рассказали о «гангстерах». Женька мигом забежал домой, вывел видавший виды старенький мопед из сарая, и помчался к отцу.
Глава девятая
«Тихо шинами шурша, банда едет не спеша»
Непривычно им ехать так медленно, да не слишком разгонишься по извилистой лесной дороге, хорошо еще, что «мерс» между деревьев протискивается.
А вот Женька наоборот совсем, на полной скорости, да по короткой дороге спешит, предупредить надо.
Он влетел на поляну перед домом и сразу к отцу.
— Батя, там... – сбилось дыхание, Жека махнул рукой куда-то за спину.
— Да не торопись ты. Отдышись. Что стряслось?
Женька в двух словах рассказал о заезжих «братках».
— Вот же, не было печали. – с досадой сказал Павел Егорович. – Эй, пацаны! Давайте собирайтесь побыстрей, уходить надо, кто знает, что у них на уме.
Он проверил двустволку, быстро собрал рюкзак. Мальчишки выбежали из дома, готовые к отступлению.
Им не хватило всего двух минут.
На поляну въехали все три «мерса». На этот раз из машин вышли все, интересно все-таки.
— Ну че, дед, по-хорошему решать будем? Или как? Давай сюда свою лошадь недоделанную, и разбежимся, как лепшие друзья.
Шустрый долговязый парень, Ерш, был при делах всего вторую неделю, но гонора было выше крыши.
Он передернул затвор небольшого матово-блестящего «Хеклера»
Павел Григорьевич поднял двустволку, взвел курки.
— Оставили бы вы нас в покое, ребята. Здесь же дети. С кем воевать собрались?
— Слышь, старый партизан, хорош базар разводить, пусть твой чудик сюда скачет, вот все целыми и останутся. — Баклуша двинулся вперед, на ходу доставая из-за пояса «Беретту»
Павел Егорович стал выбирать цель, двоих положить он успеет, а что будет дальше, не хотелось и думать.