–  Я обязательно познакомлю вас, герцогиня, с моим медиком мэтром Шико, он единственный, кто считает, что и у дам бывает острый ум, - усмехаясь произнес премьер-министр, - поскольку его матушка занималась травознатством. Вы ему подробно расскажете о том, что бы вы могли предложить для лечение моей персоны.

–  Ваш чудесный сад полон тех трав, которые могут спасти Вас, Ваше Высокопреосвященство, и даже значительно улучшить Ваше физическое и душевное состояние, - упоенно продолжала Ядвига, - Я увидела тут и solanum nigrum, и plantago major. И даже tanacetum vuigare. Если сделать удачный сбор в правильное время, то Ваша Светлость надолго забудет о черной тоске и душевном разладе.

Продолжая рассказывать о травах имеющих лекарственное действие, Ядвига из своей медицинской торбочки извлекла баночку с мазью. Кусок мха и рулон ткани для бинтования. Ее ловкие руки быстро смазали раны, положили на них мох и аккуратно забинтовали. Делала все это она очень легко и нежно. Отчего кардинал стал размышлять о том, что нежно ухаживать за ним может не только ясноглазая племянница.

Он предложил герцогине присесть на скамью возле небольшого фонтана. Скамья была выполнена из камня, но покрыта тканью, на которой лежали небольшие подушечки, которые должны были охранять сидевших от холода, который впитал себя камень в этот несолнечный день. Ядвига села, но как всегда без происшествий не обошлось. Ее тяжелое платья сбило и подушечки и ткань. Пришлось ей вставать и накрывать скамью сукном. Когда она ракладывала подушечки было заметно, что она сильно смущена так как у нее дрожали руки и сильно покраснели уши. Кардинал тихо смеялся наблюдая за ее хлопотами.

Вы редко выходили в свет, герцогиня?
– задал он ей вопрос, когда скамья приобрела наконец достойный вид для сидения министра и его гостьи.

При дворе в Жечи Посполитой я никогда не была. Но гостила у "брошенных французов", так у нас называют часть свиты, которую оставил Генрих Валенжи, когда недолго королил у нас. Но никаких балов они не давали, они были сломленные и несчастные люди. Конечно манерам у них я тоже научиться не могла, - горько резюмировала Ядвига, - Я вам кажусь неотесанной?

Да нет, - усмехнулся кардинал, - скорей…, - он по привычки прищелкнул пальцами, - непосредственной. Дикой, но милой.

От такой фразы герцогиня, которая до этого смотрела только на фонтан и нервно теребила шнурок от пояса, повернулась и вопрощающе посмотрела на Ришелье.

Мне импонирует то, что вы, мадам Лианкур, можете обыграть свою неловкость, либо хлопотливостью, либо остроумной шуткой. Среди женщин редко встретишь существо, которое способно посмеяться над собой. Вы же составляете приятное исключение. А с неловкостью, я надеюсь, вы научите справляться.

Благодарю вас, Ваше Высокопреосвещенство, за столь высокую оценку моей серой персоны!
– улыбнулась Ядвига.

О, герцогиня, не умаляйте своих достоинств, - небрежно взмахнул рукой кардинал, - вы не серы, только несколько неотесаны, но женская интуиция и жизненный опыт помогут вам избавиться от этого в скором времени. Вам стоит почаще заглядывать в гостинную к мадам де Комбале, а также есть еще в Париже несколько таких мест, в которых женщина может поучиться искусству представления себя в обществе. Также вам стоит по-больше уделять времени на совершенствование собственной внешности. Она у вас не идеальна. А мужчин притягивает либо правильность черт, либо беспечность нрава. Это лишь эстет Сомерсет смог попасться в ваши сети. Впрочем, в тот день вы были достаточно хороши собой и ловки. Вот можете же, когда есть необходимость!

Ядвига внимательно слушала этот монолог, удивляясь, что Ришелье, вроде как занятый послами и прочим, все же заметил как она выглядит. Хоть Лианкур и говорил ей, что Несравненный Арман видит все и вся, но внимание к ее персоне было для нее несколько удивительным. Это ее смущало. Она снова начала смотреть на фонтан.

Кардинал же забавлялся ее смущением. Как будто для того, чтобы добавить ее растерянность он небрежно коснулся своей рукой ее руки.

Вы плохо ухаживаете за руками, мадам Лианкур, кожа на руке у вас шершава, а должна быть нежной как лепесток розы!
– наставительно произнес он.

О, простите, Ваша Светлость!
– вздохнула Ядвига, от смущения продолжавшая теребить шнурок так, что он уже весь измочалился, - я ухаживала за своим аптекарским садиком и не успела приготовить для рук мазь, перед приездом сюда.

О, это возмутительная небрежность, - с издевкой попенял Ришелье, - дама всегда все должна успевать! И оставьте шнурок в покое. Умейте держать себя в руках.

Ядвига отпустила шнурок и посмотрела на кардинала таким жалобным взглядом, что он снова расхохотался.

Пусть ваш испуг и растерянность, сударыня, останутся навсегда здесь, на этой скамье. Не буду больше вас пугать и мучать. Вы можете идти. Дорожка, которая приведет вас к нужной калитки, имеет красный бордюр.
– снова манерный взмах рукой и повязка развязалась.

Бывшая польская княгиня легко перехватывает руку Ришелье и осторожно закрепляет повязку.

Вы удивительное существо, мадам Лианкур, - резюмирует кардинал, - то вы смущаетесь как дитя, то ведете себя так, будто вам все позволено. Ступайте, у меня много неотложных дел, которые уже образовали очередь, ибо мы с вами слегка увлеклись беседой…