– Кофейня открылась совсем недавно в городском саду, но все равно было бы неплохо, если бы он потом, после возвращения, снова пошел работать туда…

Но Олег отключился, думая про Беловодье, и уже не слушал садовника, который исчез так же незаметно, как и появился.

Однако отдохнуть или, тем более, уединиться с заветным блокнотиком ему не удалось. Через пару минут после того, как Гагарин заметил отсутствие Гоши, зазвонил телефон. На другом конце молчали. Олег положил трубку на рычажки, и тут же раздался стук в дверь.

Когда открыл, Олегу на мгновение показалось, что со стороны подъезда дверь загородили зеркалом в человеческий рост и он уперся в свое отражение. Дело в том, что перед ним собственной персоной стоял Юрий

Александрович Безбородов, вышедший из комы, набравшийся здоровья и вернувшийся к активной жизненной позиции. За всеми хлопотами и переживаниями, сбродом и разбродом дел, Олег Евгеньевич Гагарин стал уже забывать о своем судьбоносном пациенте.

Да, Безбородов был последним человеком, которого Гагарин ожидал сейчас увидеть.

– Можно? – скромно спросил последний человек, любуясь произведенным эффектом.

Гагарин, гостеприимный хозяин, руками развел, мол, проходи, коль пришел.

– Ну проходи, коль пришел, в дверях долго не стой… – сказал он, давая понять, что между ними нет особой разницы. И что, как люди близкие, между собой они могут обойтись без церемоний.

– Спасибо, Олег, – поддержал игру Безбородов, – вот, нашел время зайти, поболтать.

– Ну и… правильно сделал, что зашел. Значит, есть о чем.

– Ну, конечно, есть. А то ты не догадываешься о чем.

– Так, в общих чертах… – Олегу стало неудобно: чувствовал вину перед

Юрием Александровичем. Все-таки жену увел, к кубышке приложился.

– Обрати внимание, что сам я к тебе пришел. Несмотря на болезнь, о которой ты имеешь самое непосредственное знание.

– Ценю, Юрий, очень ценю.

– Да, ты, смотрю, поднялся… Значительно поднялся, – сказал

Безбородов беззлобно, осматриваясь по сторонам.

– Вашими молитвами, Юрий… – снова смутился Олег.

– Я у тебя, Олег Евгеньевич, много времени не отниму, – пообещал

Юрий Александрович. – Вижу, устал ты немного…

И слово Безбородов сдержал. Не задержал, хотя поговорили плотно.

Видно, что олигарх подготовился к встрече основательно, навел справки. Много не спрашивал, больше утверждал, не нападая, но как бы сочувствуя. Держался уверенно и твердо. Непреклонно. Начал с того, что попроще – с имущественных претензий, доложил о них сухо, конкретно. Определил сумму ущерба и предложил схему, по которой

Гагарин должен расплатиться с невольным кредитором в ближайшее время. Без напрягов для двух сторон. Даже комплимент сделал, мол, насколько Олег Евгеньевич рачительно смог деньгами распорядиться, что в такой короткий срок преуспел.

В подходе Безбородова сквозило нечто такое… Олег чувствовал, что олигарх знает больше, чем говорит. Или как минимум понимает положение Гагарина – де, сам таким был когда-то – борзым, быстрым, жадным до нового. Или еще что-то.

– Я ведь сам, Олег, однажды скаканул так, что одними экономическими показателями этого не объяснишь, – и посмотрел на собеседника так выразительно и проникающе, что Гагарин решил: олигарх знает главную его тайну. Но переспрашивать, уточнять не стал.

На всякий случай.

А случаи, как известно, разные бывают. После денег перешли к Дане.

Безбородов (Олег смотрел на него и поражался схожести, словно увидел брата единоутробного, потерянного во младенчестве. Юрий

Александрович говорил и думал, двигался и даже дышал точной копией

Олега. Может ли быть такое совпадение в природе? Снова насмешка судьбы? Невозможно объяснить или поверить – кому скажи, засмеют, вспомнят индийские мелодрамы) стал еще суше и сосредоточеннее.

Высказал мнение, что неволить грех, что Дану, существо женского пола и, следовательно, легкомысленное и непостоянное, осуждать не в силах. Что любил ее как умел и мужем ей не только назывался, но и был в горе и в радости. А то, что она бросила его на произвол судьбы в тяжелейшем состоянии, – так то Дану не красит, хотя чего-то возможного (предательства?) он всю жизнь от нее ожидал. Поэтому предупреждает – с этой женщиной следует держать ухо востро. Потому что отныне она, Дана Владимировна, переходит к нему в полное и безвозмездное пользование. Вот так.