Шрифт:
Синица кивает.
Переводчица синхронно переводит:
– Мне было так хорошо, Синица… Так легко… Теперь я снова начинаю верить, что они есть… Скоро я расскажу тебе, какие они в деталях… Как выглядят, какие имеют привычки…
– Они есть, Яна…
– Сколько я уже сплю?
– 109 часов…
– Возьми меня за руку… Может быть когда-нибудь я почувствую ее.
Синица прикладывает руку любимой женщины к своей щеке:
– Может быть…
Раздается выстрел, еще один, еще, еще… Словно стреляет сумасшедший в приступе ярости. Тело Синицы валится на тело Яны.
Это стреляет Егоров. За его спиной стоит Лиза, зажав руками уши. Это она привела Егорова сюда.
Константин, отбросив пистолет, поворачивает лицом к себе тело Синицы.
– Он! Точно он! Я убил его, Манана! Я поймал его, Манана! Я поймал и прикончил паскуду!
Константин торопится к себе в палату. Он влетает, приплясывая:
– Манана, я прикончил его! Как и обещал! Я прикончил эту паскуду!
Раздаются выстрелы: один, другой, третий… И все в голову, между прочим.
Это стреляет Лиза, достав из рябинового ридикюля пистолет, забытый Егоровым. Стреляет она смешно: вжав голову в плечи, левой рукой прикрыв ухо. Смешно, но метко.
Егоров валится на Манану и стихает.
Лиза, надев темные очки, выходит из палаты (крадучись по стенке, как в боевике).
Люция шепчет:
– Константин умер, Манана!
Ануш тоже восторженно подхватывает:
– Ты свободна, Манана!
47. Хороша вдовушка, ой, хороша!
… Год спустя мне снова довелось побывать в клинике профессора Майера, чтобы взять большое интервью.
Нежарким летним днем я снова увидел всех героев этого повествования.
В двухместной коляске теперь вместо г-на Перепечкина вывозят гулять вдову Анжелу. На втором сиденье – скорбная молчаливая мать, она держит дочь за руку. На плече Ксении Михайловны уютно прижился предатель Иннокентий.
Любаша останавливает коляску и подходит к двум девушкам-медсестрам неподалеку.
– Девчонки, сигареткой угостите?
Любаша закуривает.
– Ну что, спит молодая вдовушка? – спрашивают медсестры.
– Спит. Уже год скоро.
– Есть что-то нехорошее… зловещее… в этих браках по расчету, правда? – говорят медсестры.
Любаша тоже так считает.
Не зря старик умер прямо за свадебным столом. Целый час просидел мертвый, между прочим.
Как же было дело?
Парень Любаши на свадьбе грохнулся с лестницы. Пока она его перевязывала, пока свозили в травмпункт, пока невеста танцевала то с одним, то с другим…
– В общем, то да се, а жених уже катанул. Анжела взяла его за руку – и тут же сама… в спящую красавицу, превратилась. Зато теперь богата. Сказочно.
К коляске тем временем подходят все тот же адвокат и какой-то полный мужчина под 50 (с высоким голосом).
Любаша говорит мне:
– А вот и жених наш. Жизнь продолжается. Ну ладно, до свидания.
Мужчина и адвокат (он перешел по наследству Анжеле) спорят.
– А позвольте! – восклицает мужчина.
– А позвольте не позволить! – возражает адвокат. – Чем плоха невеста? И стройна, и молода, и красива!
– Но ведь… – Он показывает жест: руки на груди. – … Мертва некоторым образом!
Ксения Михайловна скорбно поднимает голову:
– И как Вы можете про Анжелку так?
Иннокентий о своем:
– Застегни ширинку!
– Вот именно! – мрачно добавляет Ксения Михайловна.
– Извиняюсь. Хотел сказать: временно усопшая…
Адвокат поправляет:
– Уснувшая. Подбирайте выражения. Ну так женимся, Сергей Маркович? А чего бы не жениться, правда? Хороша вдовушка, ой, хороша!
48. Бог сделает еще лучше?
Удалось мне увидеть и Козырева Романа Григорьевича, и его жен: бывшую, и настоящую.
Теперь они в категории зомби.
Под наблюдением Зои Борисовны и Лизы отряд зомби выползает на прогулку. Лица женщин бессмысленны. Валерия и Рита в дерматиновых тапочках и старушечьих платках. Иногда Лиза включает электрошокер.
Вера катит пьяного дремлющего Козырева, за Козыревым катят столик, на котором напитки и закуски. Бредет Пушкин. Вера останавливается, торопливо открывает сценарий.
Козырев подбадривает то ли Риту, то ли Валерию:
– Девочки, веселее… Подняли вверх тупенькие головки… Вы видите Бога? Все, бутиков нет; остался только Бог!