– У меня? Откуда? Сам еле ноги волочу! Ну ладно. – Я вошел в положение друга. – Сейчас подумаю.

– Вот и хорошо! – расцвел Кузя. – В общем, садись к нам, ешь-пей, а главное – думай! Ну, все! Улыбочка!

С масляными улыбочками, олицетворяющими гостеприимство, мы выплыли из эркера.

Появление мое за столом бай встретил довольно кисло: вовсе не того он ждал от референта! Такого референта у себя он мгновенно бы уволил. Знал бы бай, что его еще ждет впереди!

Выпив и закусив, я честно стал думать… в те годы я грабил

“Ленфильм”, получая авансы, но не сдавая сценарии.

– Вспомнил! – вскричал я. – У меня, ясное дело, нет, но у друга

Петьки, режиссера с “Ленфильма”, наверняка есть!

Появление Петьки наш гость встретил уже мрачновато. Знал бы он, что ждет его впереди!

– Откуда?! – возмущенно вскричал Петька, хватив водки. – Я художник, а не бабник!

Хватив второй стопарик, Петька слегка поостыл.

– Ну ладно… У Димки, моего администратора, есть, наверное…

Сейчас позвоню.

Постепенно образовался длинный стол – и, что характерно, из одних мужиков, шумно выпивающих и галдящих. С появлением очередного мужика, у которого “уж наверняка есть”, бай все больше мрачнел. Радостный гвалт нарастал: последний знал, что его пригласил предпоследний, и радостно с ним общался.

Затерявшийся где-то в дымной дали бай был почти что забыт, и если бы не моя стальная воля, цель сборища исчезла бы окончательно. Я подходил раз за разом к каждому новому и повторял задачу. В большинстве своем все были сначала изумлены, потом шокированы, потом вызывали следующего – и тому приходилось все объяснять. Бай с робкой надеждой глядел на меня. Как говорила моя учительница Марья Сергеевна: “Все-таки нет добросовестней этого Попова!” И добросовестность моя наконец дала плод: в дальнем, уже еле различимом конце стола появилась маленькая, вертлявая и довольно вздорная особа… уж и не знаю, кто этого добился. Но, в общем, я. Кузя пожал мне под столом мою потную руку. Особа довольно противным голосом потребовала шампанского… И если бы все этим кончилось, то сделанное можно было бы считать успехом… Но! Бай громким шепотом приказал Кузе пригнать такси. Но! Вся компания почему-то устремилась за ними – так чудесно гуляли, что неохота расставаться. По дороге, естественно, пришлось еще докупать продукта. Все радостно ворвались в шикарную городскую квартиру Кузи. Учитывая, насколько длинной была прелюдия, само действие оказалось на удивление кратким. Бай, не снимая шубы, сразу же удалился с особой в спальню – и еще через мгновение раздалась звонкая пощечина, и возмущенная особа выскочила из квартиры. А мы с мрачным баем пировали еще долго, пытаясь его развеселить.

…Неплохо, правда?

И вот – “венец дружбы народов”. Юный, но важный и наглый Оча в квартире моего отца, заслуженного профессора, не желающий платить. Конец – делу венец. Венец, к сожалению, терновый.

Помню, после бая Кузя говорил в отчаянии: “Нет, дружбу народов мне не поднять!”

…Может быть, теперь вместе осилим?

Стали мелькать кучи угля, ржавые цистерны – привокзальная свалка. Здесь рельсы взлетали на насыпь, на мост – все, стоящие на земле, смотрели куда-то в ту сторону, что-то там произошло.

Какая-то круглая оранжевая сфера торчала вверх над растекшейся под мостом вширь речкой, рядом мелькнул огромный рыжий кран с надписью “Ивановец”, еще какая-то мощная аварийная техника.

– Что там? – спросил я.

– Цистерну толкали, к составу подцепить, – и с насыпи шлепнулась, прямо в речку! – пояснил вездесущий Ваня почему-то радостно.

“Млат водяной?” – вспомнил я вчерашний удар по воде.

– Вдребезги? – спросил я.

– Почти! – усмехнулся Ваня. – Может, специально сделали – в цистерне-то спирт!

– Спирт? – изумился я.

Так вот откуда оно, вчерашнее неземное блаженство, что чувствовал я вчера, вылезая из ручья и засыпая!

– Мало того, что кайф поймали, теперь еще фирма-поставщик компенсацию заплатит – за нарушение экологии… а фирма-то иностранная!- Ваня потер в воздухе пальцами.

– Не болтай… еще ничего не известно! – недовольно зыркнул на него из-под черных очков Кузя, как опытный шпион на неопытного, разбалтывающего тайну.

Что они там задумали? Впрочем, это вряд ли касается меня! А чё тогда поглядывают?

Но Кузя как раз сидит застывший, окаменевший – это Ваня задорно поглядывает, но не на меня, а на него.

– Ну почему же – неизвестно? – продолжая дразнить Кузю (а заодно вроде бы и меня) усмехнулся Ваня. – Вся речка у нас теперь чернильная!

– Чернильная?! – воскликнул я.

– К чернилам, было бы вам известно, – сварливо проговорил Кузя,

– фирма “Пауэлл” не имеет ни малейшего отношения! У них народ технический спирт не лакает! Это уже наши, когда цистерна границу перешла, чернил туда бухнули, что б не пили!

“Чернильный ангел”?! – сообразил я. Вот оно что!

Я захохотал. Кузя почему-то обиделся, вздрогнул и умолк, хотя к нему хохот не имел ни малейшего отношения – скорее ко мне. Я, как всегда слишком рано возбуждаясь, нафантазировал незнамо что… какого-то “чернильного ангела”… а всего лишь вымазался в грязном ручье!

Но разочарования я почему-то не чувствовал – скорее подъем!

Похоже, что-то они задумали все-таки про меня, какую-то гадость

– но и я, простая душа, кое-что для них задумал, что они не ведают… а если и ведают, то забыли… как я однажды вполне ловко прошел уже по их головам! Неужто не поняли тогда? Или забыли, как я с их помощью решил неразрешимую, казалось, задачу?! И вспоминаю сейчас об этом не из злорадства, а потому, что собираюсь такую же штуку повторить – и в гораздо более жестком варианте.