Том 1. Стихотворения. Рассказы
вернуться

Бунин Иван Алексеевич
Шрифт:

1903–1906

Золотой невод

Волна ушла — блестят, как золотые.  На солнце валуны. Волна идет — как из стекла литые.  Идут бугры волны. По ним скользит, колышется медуза,  Живой морской цветок… Но вот волна изнемогла от груза  И пала на песок. Зеркальной зыбью блещет и дробится,  А солнце под водой По валунам скользит и шевелится,  Как невод золотой.

1903–1906

Новоселье

Весна! Темнеет над аулом. Свет фиолетовый мелькнул — Игорный кряж стократным гулом Ответил на громовый гул. Весна! Справляя новоселье, Она веселый катит гром, И будит звучное ущелье. И сыплет с неба серебром.

<1903–1906>

На обвале

Печальный берег! Сизые твердыни Гранитных стен до облака встают, А ниже — хаос каменной пустыни, Лавина щебня, дьявола приют. Но нищета смиренна. Одиноко Она ушла на берег — и к скале Прилипла сакля… Верный раб пророка Довольствуется малым на земле. И вот — жилье. Над хижиной убогой Дымок синеет… Прыгает коза… И со скалы, нависшей над дорогой, Блестят агатом детские глаза.

1903–1906

К востоку

Вот и скрылись, позабылись снежных гор чалмы. Зной пустыни, путь к востоку, мертвые холмы. Каменистый, красно-серый, мутный океан На восток уходит, в знойный, в голубой туман. И все жарче, шире веет из степей теплынь, И все суше, слаще пахнет горькая полынь. И холмы все безнадежней. Глина, роговик… День тут светел, бесконечен, вечер синь и дик. И едва стемнеет, смеркнет, где-то между скал, Как дитя, как джинн пустыни, плачется шакал, И на мягких крыльях совки трепетно парят, И на тусклом небе звезды сумрачно горят.

1903–1906

Путеводные знаки

Он ставит путеводные знаки.

Коран.
Бог для ночных паломников в Могребе Зажег огни — святые звезды Пса. Привет тебе, сверкающая в небе  Алмазно-синяя роса! Путь по пескам от Газы до Арима Бог оживил приметами, как встарь. Привет вам, камни — четки пилигрима,  В пустыне ведшие Агарь! Костями бог усеял все дороги, Как след гиен среди ущелий Ти. Привет вам, почивающие в боге,  Нам проторившие пути!

<1903–1906>

Мудрым

Герой — как вихрь, срывающий палатки, Герой врагу безумный дал отпор, Но сам погиб — сгорел в неравной схватке, Как искрометный метеор. А трус — живет. Он тоже месть лелеет, Он точит меткий дротик, но тайком. О да, он — мудр! Но сердце в нем чуть тлеет: Как огонек под кизяком.

<1903–1906>

Зеленый стяг

Ты почиешь в ларце, в драгоценном ковчеге,  Ветхий деньми, Эски, Ты, сзывавший на брань и святые набеги  Чрез моря и пески. Ты уснул, но твой сон — золотые виденья.  Ты сквозь сорок шелков Дышишь запахом роз и дыханием тленья —  Ароматом веков. Ты покоишься в мире, о слава Востока!  Но сердца покорил Ты навек. Не тебя ль над главою пророка  Воздвигал Гавриил? И не ты ли царишь над Востоком доныне?  Развернися, восстань — И восстанет Ислам, как самумы пустыни,  На священную брань! Проклят тот, кто велений Корана не слышит.  Проклят тот, кто угас Для молитвы и битв, — кто для жизни не дышит,  Как бесплодный Геджас. Ангел смерти сойдет в гробовые пещеры, —  Ангел смерти сквозь тьму Вопрошает у мертвых их символы веры:  Что мы скажем ему?

<1903–1906>

Огромный, красный, старый пароход…

Огромный, красный, старый пароход У мола стал, вернувшись из Сиднея. Белеет мол и, радостно синея, Безоблачный сияет небосвод. В тиши, в тепле, на солнце, в изумрудной Сквозной воде, склонясь на левый борт, Гигант уснул. И спит пахучий порт, Спят грузчики. Белеет мол безлюдный. В воде прозрачной виден узкий киль. Весь в ракушках. Их слой зелено-ржавый Нарос давно… У Суматры, у Явы, В Великом океане… в зной и штиль. Мальчишка-негр в турецкой грязной феске Висит в бадье, по борту, красит бак — И от воды на свежий красный лак Зеркальные восходят арабески. И лак блестит под черною рукой, Слепит глаза… И мальчик-обезьяна Сквозь сон поет… Простой напев Судана Звучит в тиши всем чуждою тоской.

VIII.06

Луна еще прозрачна и бледна…

Луна еще прозрачна и бледна, Чуть розовеет пепел небосклона, И золотится берег. Уж видна Тень кипариса у балкона. Пойдем к обрывам. Млеющей волной Вода переливается. И вскоре Из края в край под золотой луной Затеплится и засияет море. Ночь будет ясная, веселая. Вдали, На рейде, две турецких бригантины. Вот поднимают парус. Вот зажгли Сигналы — изумруды и рубины. Но ветра нет. И будут до зари Они дремать и медленно качаться, И будут в лунном свете фонари Глазами утомленными казаться.