— Выполню все!

Согласие притушило вспышку ярости. Не сомневаясь, что Хлуд сдержит слово, Вальгерд пошел к замку заняться личными сборами.

Не будь Златоглазый так возбужден предстоящей охотой за Рысью, он мог бы заметить, как неожиданно жестко блеснули глаза его “друга”.

Отказавшись выслушать Хлуда, он сделал промах, поскольку тот собирался ему пояснить, что поимка Рыси — не подвиг, а способ нажить неприятности. Если верить легендам, то вирды, завидев “голубые цветы”, устремлялись в лес не вылавливать Белую Рысь, а всего лишь показаться ей, чтобы лесянка сама себе выбрала господина. Обижать ее нельзя.

Рысей стало так мало, что вирдов когда-то задела расправа над Оборотнем.

Это случилось примерно лет восемнадцать назад. Все считали белокурую Бельвер, мать Эрла, последней Рысью, когда появились пришлые люди в странной одежде, тащившие на веревке светловолосую женщину, чье появление вызвало шок. По приметам она была Рысью, к тому же ждущей рысенка. Ей, если верить словам деревенских, до родов осталось не так уж и много.

Пришельцы твердили, что женщина — нелюдь, предъявляя всем странный округлый прибор с ярко-красной стрелой. Человек мог спокойно взять его в руки, и стрелка не двигалась, но стоило лишь поднести его к пленнице, как стрела сразу начинала метаться по кругу. Тогда отец Орма, Галар, полагавший, что должен вступиться за пленницу, так как сам тоже живет с Белой Рысью, решил испытать прибор новым способом: дать его Бельвер. Задвигайся красная стрелка — и вирды бы знали, что только лесянки вызывают ее колебания. Но стрелка не шелохнулась, показав разницу между этими Рысями. И, приуныв, отец Орма спросил: “Что же вы собираетесь сделать с пленницей?” Пришлые люди ответили: “Просто убить! Она — ведьма, оборотень!”

Возразить им никто не решился, а ночью, когда все уснули, светловолосая ведьма сбежала. Через день прошел слух, что беглянка убита. Как можно укрыться от пришлых со сворой собак? Сам наместник Властителя взялся возглавить охоту на нелюдя. А среди местных пошли разговоры: “Убита? За что? Что плохого она им сделала? Хоть бы дождались, когда родит! Чем детеныш-то был виноват?” И обратно пришлым пришлось добираться лесами, стараясь избегать встреч с людьми Гальдорхейма, осудившими их.

Говорили, что Человек Двора, поддержавший тех пришлых, жестоко расплатился за это. Народ из какой-то глухой деревеньки, не глядя на титул, задал ему очень хорошую трепку. Наместник вернулся в Лонгрофт, проклиная Гальдор. Уже после побега того Человека Двора им не раз присылали новых наместников, но только Хейду удалось удержаться, заставив признать себя. (Неприязнь Победителя Бера не перевесила уважения вирдов.) Припомнив тот случай из детства, Хлуд быстро прикинул, что ожидает Вальгерда, если он станет вылавливать дикую Рысь.

Нужно было заставить Златоглазого выслушать эту историю, но к оскорблениям Хлуд не привык и был склонен прощать их не больше Вальгерда. “Попробуй сам разобраться хотя бы с крестьянами после поимки “зверюшки”!” — злорадно подумал он. Неожиданно Хлуд встрепенулся, стараясь удержать любопытную мысль, вдруг пришедшую в голову. “Может, стоит попробовать? Так или иначе, я ничем не рискую!” — подумал он.

Перед отъездом из замка Хлуд протянул Златоглазому кусок непрозрачного камня багрового цвета с налетом ржавчины на потемневшей цепочке.

— Это что? — сразу спросил его Вальгерд.

— Талисман против Рыси. Если ты хочешь поймать ее, то надень эту штуку. Красный камень, по слухам, отводит “голубые цветы”.

Не вдаваясь в причину подарка, Вальгерд взял его. Хлуд довольно кивнул: “Вот теперь я за нас не боюсь!”

Хлуд не боялся, поскольку не знал, что такое вручает Вальгерду. (Меж старого хлама в подвальчике замка хранилось немало занятных вещиц.) Хлуд надеялся, что Златоглазый, поверив в его “талисман”, бывший самым обычным булыжником, выйдет с ним против Рыси. Это было получше конфликта с местными!

Хлуд ненавидел Вальгерда, который так неожиданно занял его место. Сначала, считая, что богатство столичного гостя поможет жить в свое удовольствие, Хлуд предпочел подчиниться ему. Положение близкого друга тешило самолюбие, как и возможность управлять всей компанией старых дружков, для которых Вальгерд оставался чужим. (Прославляя его на пирах, они за глаза потешались над ним.)

Допуск на праздник Леса кое-что изменил, и влияние Хлуда ослабло. Возможность перестать быть изгоями стала для многих очень заманчивой, а последняя ссора с Вальгердом отчетливо показала “лучшему другу” его настоящее место.

Хлуд был слишком рассудочен, чтобы позволить Вальгерду вернуться в Лонгрофт или просто погибнуть, поскольку тем самым он бы лишился всего. Но толкнуть Вальгерда в лапы лесной Рыси… Это была бы идеальная смерть! Для всей шайки такая гибель бы стала знаком, напомнив о старой легенде и породив новую: Лес покарал чужака, оскорбившего Белую Рысь. Хлуд бы снова вернул себе прежнюю власть. Если же хорошо рассчитать, то и поместье Вальгерда перешло бы к нему.

Мысль могла показаться абсурдной, так как наследницей брата была Бронвис. Но Хлуд полагал, что имущество Вальгерда, если как следует постараться, станет наследием Проклятого. Орм не позволит жене взять его, так как друзья не одобрят такой шаг, а Победитель, несмотря на мелкие промахи, репутацией дорожит. (Хлуд, как и другие, готов был поклясться, что Орм и Бронвис сыграют свадьбу еще до зимы.)

Сборы были недолгими, вскоре ватага мчалась по лесу в сопровождении своры гончих собак. Все же они проплутали достаточно долго, поскольку “цветок” оказался единственным. (Слова Хлуда о появлении новых “растений” не подтвердились.) Был момент, когда людям казалось, что поиски безнадежны, но смесь суеверного страха и жадного любопытства упорно вела их вперед.

Обнаружив поляну с выжженным дроммом, они замерли. (Серый безжизненный пепел сказал о многом.) Увидев черный круг разрыхленной земли, Вальгерд было подумал, что поиск окончен: псы без труда возьмут свежий след.