— Дочь, я тебе еще кое — чего не рассказала, — сквозь слезы сказала она. — Стыдно было.

— А что такое? — я присела рядом и обняла ее за плечи.

— Я ж сегодня чего к тебе подхватилась и побежала? — рыдая, начала она. — Я ведь, доча, поспать прилегла, ну, ты же знаешь что я днем пару часиков перехватываю. И вот только заснула, как чувствую — рядом кто-то есть. Я глаза открываю — а этот гад стоит около моего диванчика и смотрит так нехорошо.

Я сидела, ничего не понимая.

— Ну и начал мне он вещать, что он посланник Сатаны и я избрана быть жертвой, — продолжила мать. — Я уж не выдержала да закричала, а он окутался дымом и исчез.

— Как — исчез? — тупо спросила я.

— А вот так, — потерянно сказала она. — Как дым пошел — помню, а дальше — провал в памяти. Я как очнулась, так и поняла — бесы у меня в квартире. Бесы! Поднялась да к тебе побежала, дочка. Ты уж меня не гони, — и она снова разрыдалась.

— Мать, — я потрясла головой, пытаясь привести мысли в порядок. — А чего ты на этого парнишку-то налетела?

— Что значит зачем? — она вскинула на меня разгневанные глаза. — Так это же он и есть посланник Сатаны! Только у него были рога на голове. Сейчас нет. Спилил, наверно.

Я просто выпала в осадок.

Да парнишечка явно своей тени боится, весь какой-то трогательный, как воробушек, какой из него посланник такой важной шишки, как Сатана? И к тому же — странное совпадение, вот час назад он эээ… наносил визит матери, а вскоре несет ко мне заказ из ресторана.

— Мам, а как он к тебе попал? — задумчиво спросила я.

— Не знаю! — покачала она головой. — Наверно, замок отмычкой отпер. Ты же знаешь, какая сейчас молодежь пошла.

На пороге показался взмыленный Дэн.

— Насилу догнал, — негромко сказал он, тревожно косясь на мать. — Денег дал с лихвой, в суд подавать не будет. Но надо сумку отдать, говорит, ему за нее голову оторвут.

Мать потерянно смотрела, как любимый выгружает из сумки запаянные в фольгу лотки.

— Что, зятек, и ты скурвился? — наконец со странной усмешкой сказала она. — Преступникам пособляешь?

Дэн молча взял сумку и вышел. Я посмотрела на мать — и у меня от жалости аж сердце защемило. Она сидела на диване, и вся ее поза выражала усталость. От былого запала не осталось и следа. Сгорбившись и слегка покачиваясь, она тоскливо смотрела прямо перед собой.

— Мам, знаешь, давай-ка я тебе новопассита дам, — растерянно сказала я, поднимаясь. Я со-вер-шенн-но не понимала, что творится в этом мире.

По пути на кухню я услышала как мелодично звякнул прибывший лифт, я машинально обернулась и увидела через оставленную нараспашку дверь Соньку с каким-то парнем. Он мне с первого взгляда чисто по-человечески понравился. Среднего роста такой парень, стройный, темненький, в очках, а глаза за стеклами — умные и слегка насмешливые.

— А вот и мы, — радостно сказала Сонька и они, улыбаясь, шагнули на порог.

— Ах ты гад! — гневно воскликнула мать, в два прыжка пересекла холл и принялась мутузить парня.

Я аж потерялась.

«Ее собачка часом не кусала? — в шоке спросил внутренний голос».

Картина напоминала какой-то сюр. Моя мать, да, змея конечно еще та, но она учительница — и этим все сказано! — так вот, она остервенело избивала бедного парня. Запнула его в тот же угол, что и несчастного разносчика, и знай его охаживала расческой.

— Тетечка Олечка, ну не надо, не надо! — это Сонька стояла на пороге и громко, испуганно ревела.

— Я тебе покажу — не надо! — злобно рычала мать, удваивая усилия.

У парня вид был скорее потрясенный, чем испуганный, он ловко блокировал материны удары руками и ногами, и пытался вести с ней переговоры.

— Женщина, что с вами? — вопрошал он. — Я Соньку еще пальцем даже не тронул, не беспокойтесь!

Мать взревела и ткнула ему кулаком в печень.

Он охнул и признался:

— Ладно, каюсь, я ее целовал.

— Гаденыш! — закричала мать.

— Но у меня самые честные намерения! — возразил парень.

— Да я таких честных как ты! — мать схватила забытую Серегой в углу балалайку и замахнулась.

— Я женюсь, женюсь на ней, не на-ада! — только и успел прокричать парень, как балалайка соприкоснулась с его головой и отчего-то брызнула во все стороны щепочками.

Мать гневно попинала его разом осевшее тело и запальчиво сказала:

— Ну вот, одним маньяком меньше. Зови милицию, доча.

— Он не маньяк, — рыдала Сонька от порога. — Он меня только поцеловал разик!

— Разик? — тупо спросила я.