Смущённый дракон оглянулся на Карфакса. Тот спал, спрятав голову под крылом, рядом на траве лежал Куросао. Чёрный конь следил за крылатыми смеющимися глазами.

— Чего это он? — вполголоса спросил Ариман. Хаятэ прищурилась.

— Опять отвлекаешься? Защищайся!

Юный дракон попытался поймать руку Хаятэ, метнувшуюся к горлу, но драконочка моментально скользнула в сторону и перебросила Аримана через спину. Тот, однако, успел извернуться и не упал. Хаятэ одобрительно кивнула.

— Молодец. Теперь ты.

Ариман попробовал схватить драконочку, та увернулась. Алый дракон повторил попытку, и вновь Хаятэ легко отпрыгнула. Крылатый зашипел с досады.

— Не прыгай так!

— Ты и врагу это скажешь? — весело спросила Хаятэ.

Ариман молча бросился вперёд. Несколько минут он тщетно пытался схватить драконочку, та смеялась и ускользала из под самого носа. Гоняясь друг за другом, юные драконы отдалились шагов на двадцать от дерева.

Когда Хаятэ в очередной раз увернулась, Ариман пошёл на хитрость. Сделав обманное движение влево, он внезапно телепортировался прямо за спину Хаятэ и наконец схватил её руку. В следующий миг, опешившая от неожиданности драконочка машинально швырнула юного дракона наземь, забыв умерить силу броска.

— Ай!!!.. — Ариман вскрикнул от боли. Хаятэ, придя в себя, быстро опустилась на колено.

— Больно? — спросила она со страхом.

Алый дракон с трудом сел, держа на весу пострадавшую руку.

— Не очень… — он постарался улыбнуться. — Сильная ты.

Смущённая драконочка помогла Ариману встать.

— Больше так не делай… без предупреждения, — она решительно склонилась над рукой друга. — Я могла сломать тебе крыло или даже убить.

— Ничего, — Ариман улыбнулся. — Видишь, я тоже кое-что умею.

Хаятэ осторожно провела пальцами по чешуе алого дракона.

— Как рука?

— Почти не болит.

— Уверен? — драконочка тревожно подняла глаза. — При растяжении связок первая боль сразу проходит, зато потом, часа через два… Не смейся, я знаю что говорю!

Ариман ласково коснулся сине-золотых чешуек.

— Не бойся за меня.

Хаятэ вспыхнула и резко отвернулась.

— Я совсем не боюсь.

— Хаятэ… — алый дракон нерешительно тронул крыло подруги. — Той ночью, когда мы стояли у костра… И держались за руки, прямо как сейчас… Я подумал…

— Нет, — драконочка покачала головой. — Воин может познать только жену, воительница — мужа. Иначе — самое страшное бесчестие для самурая.

Ариман помолчал.

— Но я ведь не самурай.

— Зато я — самурай.

— А как должен воин сказать воительнице, что… желал бы видеть её женой?

Хаятэ улыбнулась.

— Это говорит не воин, а отец воина — отцу девушки.

— А если у них обоих нет отцов? — тихо спросил алый дракон.

Сине-золотая драконочка надолго замолчала. Ариман молча ждал, держа её за руки.

— Тогда решение принадлежит им самим, — сказала наконец Хаятэ.

Алый дракон на миг зажмурился.

— Я спрашиваю твоё решение.

Молчание.

— Нет, — Хаятэ медленно покачала головой. — Мы знаем друг друга лишь шесть дней.

— А… а разве этого мало? — беспомощно спросил Ариман.

Синяя драконочка ласково погладила его крылом.

— Давай останемся друзьями ещё некоторое время, — Хаятэ улыбнулась. — Узнаем дух друг друга, прежде чем познать тела.

Она вздохнула.

— Понимаешь, Ариман… Мы ведь с тобой очень разные.

— Хаятэ, — юный дракон дрожал от волнения. — Я знаю, чувствую, вижу — мы созданы друг для друга!

— Если плоть требует своего — закрой глаза, — тихо ответила драконочка. — Закрой глаза, отсеки эмоции, и задай вопрос сердцу: согласно ли оно с требованием.

— Почему? — в отчаянии спросил Ариман.

— Потому что зов плоти недолговечен, а власть сердца — сильна. Если в тебе сейчас говорит сердце, а не плоть, ты не станешь настаивать на слиянии.

Хаятэ коснулась чёрной чешуи на груди Аримана и мягко провела пальцем вниз, к основанию хвоста. Юный дракон задрожал.

— Любить девушку можно и глазами, — негромко заметила драконочка, — а вот хотеть можно только её тело.

Хаятэ посмотрела вниз.

— Сейчас ты хочешь меня, Ариман. Тела наши жаждут соития. Но хотеть — ещё не значит любить, а я стану женой лишь по любви.

Юный дракон огромным усилием воли взял себя в руки и отвернулся.

— Ты… ты хорошо сказала, — с трудом произнёс он после долгой паузы. — Я понимаю.