Шрифт:
…А никто из людей и не догадывался, какой участи избежал он сегодня. Таков удел собаки — все хранить в себе.
5
Дни летели в труде. И все больше, больше жирных перевернутых пластов ложилось за лемехами плугов, чернела степь.
Бригада Векшегонова заканчивала взмет и боронование своего участка. У комсомольцев было отличное настроение.
Еще бы! Кажется, давно ли они, облачившись в ватные телогрейки, комбинезоны, кирзовые сапоги, впервые вышли в поле. Оглянулись, и дух захватило: вот она, целина, ни конца ей, ни края… Да где ее осилить, такую?
Глаза боятся, руки делают.
И ночью двигались в степи огоньки, рокотали тракторы.
Южноуральская степь, горячая, суховейная, переходящая в бескрайние просторы Казахстана, покорно стлалась под гусеницами мощных тракторов, переворачивалась тяжелыми глыбами чернозема, рассыпалась под зубьями борон на мелкие ровные комышки…
Завершался один этап — вспашка, близился другой — сев.
Накануне в тракторных отрядах на летучих митингах зачитывали обращение ЦК ВЛКСМ. Центральный комитет комсомола призывал удвоить усилия, страна ждала от своей молодежи героических дел.
— Не подведем, — говорили комсомольцы. — Уральцы не подкачают!
Уроженцы Урала — и Векшегонов, и его ветреный неунывающий приятель Лизурчик, и другие, приехавшие вместе с ними, — и здесь продолжали считать себя уральцами. А уральцы, известно, народ боевитый. Кто не слыхал про это!
Они кончали полосу, когда приехал Задависвечка. По круглому лицу директора катился пот. От радиатора газика валил пар.
— Беда, хлопци! — заговорил толстяк, еще не успев вылезть из машины. — Без ножа зарезали!
— Что случилось, Амфилогий Павлыч? Кто зарезал? У нас — вот…
Дизель Векшегонова в это время, закончив последний гон, сделал крутой разворот и остановился с выключенным мотором.
— У вас-то «вот», а там… Выручайте, хлопци! На пятом участке трактор стал. Застопорил — и ни с места…
— Это кто же так отличился? Уж не Степан ли?
— Он. Степка.
— Да они же только что из ремонта!
— Вот-вот, потому и встали. Хлопци, выручайте! У вас — конец, а там еще на целую смену… А завтра же рапортовать хотели!
— Вот тебе и «выражаем твердую уверенность», — съязвил Лизурчик, вспоминая слова из обращения.
Дело было ясное: надо ехать, выручать.
— Спихотехника! — ворчал Лизурчик, проковыривая нос и уши, в которые залезли копоть и грязь. — В мастерской залатали так-сяк, спихнули, а отдуваться за них — мы? Сенкью вери мач, мистеры-твистеры! Очень вам признательны! Мирово! Из кареты истории вывалишься с таким ремонтом!
Насчет кареты истории Лизурчик слышал однажды на митинге.
— Байстрюки, — тряся головой, поддакивал Задависвечка.
— Поехали, — не тратя лишних слов сказал Векшегонов.
Отцепив тракторный агрегат, он стал заводить мотор. Фитя по обыкновению вертелся тут же.
— Ну, бывайте, орлы! Знал, что не подведете! Спасибо!
Газик помчался прямо по свежей пахоте, подпрыгивая на неровностях почвы так, как будто кто-то встряхивал его.
Лизурчик, продолжая ворчать и браниться, забрался в кабину рядом с Александром. Фитя уже сидел там. Он потеснился.
— Ничего, сиди, — положил на него руку Лизурчик, разговаривая, как с человеком. — Ты теперь безработный…
Совхоз недавно получил передвижные радиостанции «урожай», которыми оснастили все бригады, и Фитя уже не исполнял больше обязанности добровольного рассыльного.
День погас, спускались сумерки. Вдали погромыхивало, полнеба озаряли вспышки молнии. Надвигалась гроза. Начало быстро темнеть.
Пришлось включить фары. Трактор шел напрямик, переваливаясь в бороздах, оставляя за собой широкий рубчатый след. В лучах света плясали ночные бабочки и мошки, затем они исчезли; вместо них полетели крупные капли, над головой что-то оглушительно раскололось, ослепив зеленой вспышкой, и хлынул дождь.
— Балку надо успеть перейти! — озабоченно прокричал Лизурчик.
Векшегонов молча кивнул.
Хлестнуло, как из ведра. Шум падающей воды был так силен, что друзья почти перестали слышать рокотанье трактора. По земле заструились грязные потоки.
Когда они добрались до балки, по дну ее уже мчалась мутная река. Трактор спустился, стал осторожно, как слон, щупающий брод, входить в воду. Склоны балки были отлоги, но дно глинисто. Машина сразу начала пробуксовывать, сползая от собственной тяжести.