— Я по-прежнему не понимаю, — прошептала Эва. — Это невозможно. Этого не может быть.

— Они решат, будто он проник через окно мансарды, спустился сюда, сделал свое черное дело и скрылся тем же путем, — терпеливо разъяснил незнакомец. — Попудрите ваш носик.

— Но…

— Попудрите ваш носик. Или мне и это нужно сделать за вас?

Эва побежала в гостиную за сумочкой, лежащей на маленькой кушетке, где она читала книгу, — давно ли это было? В комнате чувствовался слабый запах гари.

Он опять оглядел спальню, словно желая убедиться…

Внизу раздался звонок в дверь, и они оба его услышали.

Эве все же удалось открыть сумочку, но незнакомец вырвал ее, защелкнул замок и бросил сумочку на кушетку. Потом девушка почувствовала, как его сильные руки подняли ее и усадили рядом с сумочкой.

— У нас нет времени, — прошептал загорелый молодой человек. — Ну-ка, сделайте вид, что вы плачете. До чего вы дотрагивались руками?

— Что?

— Господи! Какая непонятливая! К чему вы прикасались?

— К письменному столу, — прошептала Эва. — К полу под окнами. О!

— Еще к чему? Ну, ради бога, не тяните, говорите скорее.

— Я забыла. К чему-то еще. К птице со сверкающими камнями…

Его глаза налились злобой, и она решила, что сейчас он снова начнет шлепать ее по щекам.

— Птица, камни! Что за чертовщина? — взорвался мужчина. — Послушайте, лучше держите язык за зубами и делайте, что я вам велю. Плачьте, если есть охота. Падайте в обморок. В общем, поступайте, как вам хочется, только не болтайте лишнего.

«Он не понял, — подумала Эва. — Птица. Половинка птицы…»

— Но…

— Не отнекивайтесь. Когда к вам обратятся, расскажите им то же, что и мне.

Он опять вбежал в спальню, предупредив на ходу:

— Только ни слова о том, что дверь наверх, в мансарду, была заперта. Поняли? Вы вошли в спальню и увидели ее открытой. Ясно?

Он ушел, и единственным звуком, который Эва теперь слышала, было учащенное биение ее сердца. Полиция! До нее донеслись голоса — новой служанки, Кинумэ и мужской, хрипловатый, взволнованный. Все они уже поднимались по лестнице. Там, в конце коридора. Кажется, обе служанки возражали, а мужчина прикрикнул на них.

«Он не понял, — снова подумала Эва, вцепившись руками в край кушетки. — Маленькая половинка ножниц, найденная на столе, с яркими, полудрагоценными камнями, ее «птичья» форма, лезвие точно клюв, середина словно тело и отверстие как ноги. А он принял меня за сумасшедшую. Но ведь я прикасалась к этой половинке ножниц!»

Эва вскочила с кушетки и уже собиралась его окликнуть, но в эту минуту в дверь постучали.

Она вновь без сил опустилась на кушетку и попыталась сказать: «Войдите», но с изумлением обнаружила, что ей удалось лишь вздохнуть.

Из спальни послышался голос загорелого незнакомца:

— Живее, живее, сестричка! Соедините меня с Главным полицейским управлением. Где вы там? Поскорее!

Он продолжал громко повторять: «Главное полицейское управление». Кто-то нажал на ручку двери, и она распахнулась. На пороге стоял невысокий, худощавый седой господин в новой фетровой шляпе и старом саржевом синем костюме. Он с тревогой переминался с ноги на ногу и держал правую руку в кармане.

— Что это тут за разговор о Главном полицейском управлении? — осведомился вошедший, не двигаясь с места и озираясь по сторонам.

Белая служанка и Кинумэ испуганно выглядывали из-за его плеча.

— По-моему… — начала Эва, но сразу осеклась, вспомнив о предупреждении загорелого молодого человека.

Стоящий в дверях господин был явно озадачен.

— Вы мисс Лейт? — любезно спросил он, по-прежнему осматривая комнату.

— Главное управление полиции! — повысил голос говоривший в спальне по телефону незнакомец. — Что за черт! Почему меня не соединяют? Эй, барышня! — Они услышали его отчаянный стук по рычагу.

Седой мужчина, наконец, шагнул в спальню и столкнулся на полпути к двери с загорелым молодым человеком. Эва сидела на кушетке, ощущая себя зрительницей какой-то захватывающей мелодрамы. Она могла только наблюдать и чувствовать, с какой болью и перебоями колотится ее сердце. Лишь это одно и было реальным. Да, ничего не скажешь, настоящая мелодрама!

— Ну и сервис у вас, — врастяжечку произнес молодой. — Высылают ищеек, хотя о преступлении еще и речи не было! Хэлло, Гилфойл! Как поживает ваша супруга?

Седой господин нахмурился:

— Значит, это опять ты? Черт побери, кто здесь устроил эту карусель? — Он повернулся к Эве: — Я вас спрашиваю: вы мисс Лейт? Карен Лейт? Меня прислали сюда…

Кинумэ принялась что-то объяснять по-японски, но они не поняли ни одного ее слова. Загорелый молодой человек выразительно посмотрел на нее, и она замолчала. «Похоже, что обе служанки его знают», — внезапно догадалась Эва. Незнакомец схватил Гилфойла за руку и повернул его к ней: