Пострадавший вчера Вемунд в седле сидел уверенно, но при каждом толчке шипел сквозь зубы и нехорошими словами ругал зверюгу, осмелившуюся пнуть его, великого воина, славного многими геройскими деяниями…

Лес оборвался внезапно, словно море, наткнувшееся на высокий берег. Стволы испуганно остались позади, а дальше лежали покрытые редким кустарником каменистые холмы, уходящие вдаль, сколько доступно глазу.

Едва кони вынесли всадников на открытое место, солнечные лучи горячим потоком рухнули на спину, обожгли плечи. Дышащий прохладой лес остался позади, и викинги ехали, окутанные запахом собственного пота. Вокруг раздраженно машущих хвостами коней с сердитым жужжанием вились слепни, среди кустарника с испуганными воплями носились маленькие черно-белые птицы. Из зелени торчали похожие на огромные яйца серые валуны.

След находить стало труднее, отпечатки на каменистой почве оставались не такие глубокие. Хаук помрачнел, все чаще свешивался с седла, чтобы разглядеть крошечные отметинки, чуть ли не обнюхивал каждый камешек.

Ехали без остановок до самого вечера. Ближе к закату холмы расступились, блеснула серебром лента реки. Освещенная садящимся солнцем, она казалась залитой пламенем, а на берегу, рядом с заметным издалека бродом, высилось странное здание. Построенное из добротного камня, как лучшие замки, оно было окружено оградой такой высоты, что через нее перебралась бы страдающая одышкой корова. Толстые стены долго сопротивлялись бы любому тарану, но широкая двустворчатая дверь была распахнута. С высокой башни, которую венчал крест, доносился равномерный звон.

— Это еще что такое? — выпучил глаза Вемунд.

— Должно быть, святилище, — предположил всезнайка Арнвид, вслушиваясь в гнусавое пение, доносящееся из здания, — нового бога, который пришел с юга… Его еще зовут… э-э-э… Крестом!

— В любом случае, тут живут люди… и они могли видеть зверя, — заключил Хаук и решительно направил коня к воротам, чьи створки задержали бы разве что увечного.

Тем не менее конунг не стал врываться без спросу, а вежливо постучал.

Некоторое время ничего не происходило, затем за воротами зашлепали босые ноги, одна из створок со скрипом подвинулась, и перед викингами предстал наряженный в нечто похожее на серый холщовый мешок старец. Был он тощ, точно голодал полгода, нечесаная борода свалялась и в ней копошились мелкие насекомые. На впалой груди болтался здоровенный крест, и глаза старца пылали, как два маленьких, но очень ярких факела.

— Кто вы, идущие во грехе? — возопил он неожиданно тонким голосом, решительно наступая на викингов. — И как смеете вы нарушать покой святого монастыря?

— А откуда ты знаешь, что мы во грехе? — спросил Арнвид, заставляя лошадь пятиться.

Конь Хаука, испугавшись идущей от старца вони, захрапел и попытался взбрыкнуть, только железная рука всадника удержала его.

— Все, кто не носит на себе креста — знака веры в Господа нашего Иисуса Христа, погряз во грехе! — убежденным тоном проговорил старикан, широкими махами крестя перед собой воздух. — Страна же сия есть вельми языческая…

— Стоит сказать, что мы не местные, — холодно заметил Хаук, — и не собираемся вторгаться в пределы вашего… монастыря. Мы лишь хотели знать, не пробегал ли мимо зверь обликом страшный и шумный, как целая свора дворняг…

— Демон сие был! Демон! — опять возопил старец, глаза которого стали как у испуганного филина. — Явленный нам Господом как знак грехов наших тяжких!

— А когда он здесь пробежал? — спросил конунг с невероятным терпением, хотя видно было, что у Нерейда, да и у прочих викингов руки чешутся просто зарубить нудного старикана.

— Утром сегодня было явление демонское, после службы первого часа! — уже спокойно ответил дед. — Братия до сих пор молится. Примчался, ликом страшен, переплыл реку и исчез, распространяя вокруг серное зловоние. А вы что, решили демона изловить?

— Решили, — процедил сквозь зубы Вемунд, болезненно морщась и держась за бок. — Да только не особенно пока получается!

Старик посмотрел с любопытством.

— Ясно ведь, что вы все язычники, демонам поклоняетесь и младенцев на их алтарях режете! — проговорил он с удивлением. — А за этим-то зачем гонитесь?

— Мы приносим жертвы своим богам! — довольно резко ответил Арнвид. — И не хулим чужих. А это зверь, просто зверь.

— Велики чудеса твои, Господи! — Дед вновь замахал руками, рисуя в воздухе кресты. — Возьмите хоть святой воды, настоянной на мощах Святого Аксельбанта, основателя нашей обители. Брызнете ею на демона, и станет он кроток и тих, связанный силой Бога и Матери Его!

— Нет уж, обойдемся тем, что есть, — ответил конунг и вдруг попросил с внезапным любопытством: — Расскажи лучше о своем боге! Какого он рода, чем знаменит?

Глаза старика просияли радостью палача, получившего в руки новую жертву.

— Велика милость Господня! — сказал он, чуть не подпрыгивая на месте. — Даровал он мне, скромному ключарю Петру, встречу с готовыми обратиться язычниками! Бог наш триедин, он суть Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух Святой. Тайна Троицы есть…

— Ты не мудрствуй, батя, — прервал разошедшегося ключаря ехидно ухмыляющийся Нерейд, — у нас нет времени байки слушать. Четко и ясно расскажи про этого вашего, как его, Христа!