Вечерний сумрак уже начал окутывать город мягкой пеленой, а в этом доме с узкими окнами было гораздо темнее, чем на улице. Дарина сразу поняла, что ее привели в питейное заведение. По левую сторону от двери стояло два длинных стола, за которыми пили, ели и о чем-то спорили мужчины разных возрастов, одетые самым причудливым образом. Две молодые служанки разносили им напитки и отвечали на их грубоватые шутки весьма вольным образом. Увидев закутанную в покрывало женщину, одетую по-восточному, посетители корчмы тут же повернулись к ней и стали, смеясь, что-то выкрикивать. Возможно, это были чужеземные моряки либо местные греки или армяне. У Дарины не было времени их рассмотреть, поскольку Елтук, быстро перемолвившись со слугой, открывшим дверь, тут же повел ее дальше, через коридор в другую комнату.

Помещение, в которое они вошли, было еще темнее предыдущего из-за плотных занавесей на окнах. Посреди комнаты стоял небольшой круглый стол, вокруг которого сидели трое мужчин, игравших в кости. Сбоку на полке горел светильник, и его колеблющееся пламя освещало руки игроков и нижнюю часть их лиц. Они были увлечены игрой и не подняли глаз на вошедших, пока Елтук не обратился к ним по-итальянски. Дарина уже достаточно знала этот язык, чтобы понять смысл коротких сообщений своего стража:

— Купец Харитон отдает долг Фьяманджело. Вот ему красивая славянская рабыня.

Услышав это, игроки разом посмотрели в одну сторону. Тот, что сидел спиной кдвери, повернулся и с хрипловатым смехом воскликнул:

— Значит, хитрый лис Харитон решил отдать мне долг рабыней?! А она, небось, краденая?

Дарина догадалась, что это и есть Фьяманджело. Его лицо оказалось в тени, она заметила лишь, как блеснули глаза при повороте головы, да еще разглядела усы, узкую бородку и темный платок, надвинутый на лоб. Ей показа лось, что пират еще довольно молод, хотя низкий голос и мрачноватый смех его звучали, как у человека умудренного и побитого жизнью.

— Она не краденая, господин! — угодливо заверил Елтук и поспешил стянуть с Дарины покрывало.

Но она успела удержать покрывало за край и, прикрыв половину лица, воскликнула:

— Я не рабыня! Харитон выкрал меня из купеческого каравана!

— О, да она и говорить умеет! — усмехнулся Фьяманджело, явно присматриваясь к ней. — И за каким дьяволом такую благородную даму понесло в купеческий караван?

Игрок, сидевший по левую руку от Фьяманджело, с грубоватым смехом ввернул:

— Да не за дьяволом, а за любовником!

— А что, знатные дамы очень падки на любовников, — добавил третий игрок.

Дарина, решив не обращать внимания на насмешки, постаралась ответить как можно строже и серьезней:

— Я отправилась в путь не за дьяволом и не за любовником, а за человеком ангельской души. Господин Фьяманджело, я ищу твоего друга, монаха Антония.

— Ей нужен монах! — захохотал один из игроков. — Слышишь, Фьяманджело, она пустилась в опасный путь ради шепелявого Антонио! Интересно, какая жизнь была раньше у этого сонного грека, если его до сих пор помнят молодые красотки?

— Тебе нужен монах? — с интересом спросил Фьяманджело. — Зачем?

— Позови его сюда, тогда узнаешь, — с вызовом ответила Дарина.

— А она смелая, — хмыкнул пират и обратился к одному из своих товарищей: — Ну-ка, Никколо, приведи монаха.

Никколо не заставил себя долго ждать и кинулся за дверь с громогласными восклицаниями:

— Эй, Антонио, Антонио! Беги сюда, тощий каплун!

Дарина приготовилась к долгожданной встрече и, устремившись взглядом к двери, выпустила из рук покрывало, которое тут же соскользнуло на пол. Через несколько мгновений в дверном проеме появилась худощавая фигура в одеянии православного монаха. Пройдя из полумрака на свет, монах остановился и с недоумением посмотрел на молодую женщину, которая даже подалась вперед, разглядывая его.

А сердце Дарины в этот миг упало, в груди разлился холод утраченных надежд: стоявший перед ней человек был не Антон. На чужом, незнакомом лице тусклыми огоньками светились маленькие глаза — хоть и черные, но ничуть не похожие на большие выразительные очи Антона.

— Это не он… — прошептала она побелевшими губами.

Отчаяние Дарины было столь велико, что она не могла охватить его разумом. Звуки и голоса стали стремительно удаляться, свет меркнуть, и через мгновение весь мир для нее погрузился во тьму и она лишилась чувств.

Сознание возвращалось к Дарине постепенно, проблесками. Сперва она увидела огонек свечи на столе, потом — белый потолок, по которому скользили неясные тени, занавеску на окне, чуть колеблемую ветром. И наконец, из рассеявшегося мрака перед ней, а вернее, прямо над ней возникло лицо человека. Она лежала на кровати, а этот человек сидел рядом и смотрел на нее сверху. Его лицо казалось Дарине смутно знакомым и в то же время пугающе новым, непривычным и чужим. Еще через пару мгновений она поняла, что это Фьяманджело. Он был теперь без повязки на голове, и его темные волнистые волосы падали на лоб, слегка прикрывая след от ожога. Взгляд, устремленный на Дарину, был пристальным и каким-то затаенно страстным, и это завораживало ее, пробуждая давно забытые ощущения молодого женского тела. Был ли Фьяманджело красив, она не знала. Но, кажется, он был больше, чем красив, в нем чувствовалась необъяснимая и властная мужская притягательность.