Они находились вдвоем в комнате, и это была не та комната, где он играл с приятелями в кости, а совсем другая, гораздо более уютная, похожая на опочивальню знатного человека.

Фьяманджело встал и, подойдя к столу, налил из кувшина в кружку какой-то напиток. Дарина, не отрываясь, смотрела на его ладную фигуру в свободной белой рубашке с расстегнутым воротом и облегающих черных штанах, перехваченных наталии широким поясом. Ей вдруг подумалось, что именно так и должен выглядеть мужчина, к которому она всегда смутно стремилась в мечтах, хотя и не знала, кем и каким он будет. И вот неожиданно все сошлось в этом загадочном чужеземце, все в нем было ей по вкусу: стройный стан, широкие плечи, загорелая кожа, густые темные волосы, пристальный взгляд черных глаз… Ондаже одет был так, что это подчеркивало его мужскую сущность. И он привлекал ее не только внешне; Дарина чувствовала к нему непостижимую внутреннюю симпатию, как будто заранее угадывала в опасном незнакомце своего друга.

Она не успела додумать, откуда это ощущение дружественности, как Фьяманджело снова присел к ней на кровать и подал кружку с напитком. Дарина, ни на мгновение не усомнившись, приняла питье из его рук и, сделав несколько глотков, почувствовала, как сладковатый мятный бальзам возвращает ей силы.

— Тебе уже лучше? Ты можешь говорить? — спросил Фьяманджело.

— Могу и должна. — Дарина, приподнявшись, села на кровати. — Я должна рассказать тебе свою историю. Может, тогда ты пожалеешь меня и отпустишь. Я ведь не рабыня, а благородная боярыня.

— Иногда боярыни тоже становятся рабынями, — хрипловато усмехнулся Фьяманджело. — Я даже благодарен мошеннику Харитону за то, что он отдал мне долг не деньгами, а тобой. Как раз сегодня мне чертовски хотелось женщину — именно такую, как ты, красивую и благородную славянку. Ты мне понравилась с первого взгляда, и я горю от нетерпения…

Он вдруг заключил Дарину в объятия и прижался к ее губам страстным поцелуем. Она почувствовала, что голова ее пошла кругом, и, собрав всю свою волю, оттолкнула Фьяманджело. Он не стал удерживать ее силой, только внимательно заглянул ей в глаза, и Дарине показалось, что это был испытующий взгляд, стремившийся проникнуть в ее сокровенные тайны. И еще у нее вдруг возникло странное чувство, будто в этом человеке есть что-то близкое и давно ей знакомое. Слегка отодвинувшись от Фьяманджело, она протянула руку к его лицу, словно желая на ощупь изучить эти черты, — и внезапная догадка молнией сверкнула в ее голове.

— Я знаю, на кого ты похож, — прошептала Дарина. — Наверное, я слишком ждала встречи с ним, и теперь мне в каждом чудится Антон… Он был ангелом. Ты тоже «ангел», но «ангел огня», Фьяманджело… Как странно…

— Да, в самом деле странно, — пожал он плечами. — Меня не в первый раз за кого-то принимают. Когда-то киевский купец Зиновий тоже говорил, будто я похож на его покойного друга.

— Ты знал Зиновия? — встрепенулась Дарина. — Этот предатель вовсе не был другом Антона, он помог разбойникам захватить несчастного в плен. Антон так и не узнал правды и погиб, считая предателем невинного человека, Мартына. Мартын сопровождал меня в караване и теперь, наверное, тревожится, ищет меня повсюду, а я здесь… Отпусти меня, Фьяманджело, ведь ты христианин.

— Я уже не помню, кто я. — Губы Фьяманджело скривились в невеселой усмешке. — А ты, наверное, боярыня Дарина? Зиновий рассказывал мне и про тебя. Рассказывал, что ты вышла замуж и думать забыла о бедняге, с которым вы вместе бежали из плена. Трудно поверить, что Зиновий был предателем, уж очень он жалел своего друга. Сокрушался, что тело Антона так и не было найдено и предано земле. Хотя что в этом странного? Мать бедного монашка умерла, а брату и жене брата до него не было дела.

— Зиновий лгал даже там, где для этого не было причин. Зачем он рассказывал все это тебе, чужому человеку? Чтобы выставить себя в лучшем свете?

— И много ли он солгал?

Пронзительный взгляд Фьяманджело смущал Дарину, она невольно опустила глаза и поспешно ответила:

— Мать Антона, слава Богу, не умерла, хотя здоровье ее пошатнулось. А жена его брата… то есть теперь уже вдова, никогда не забывала Антона. Едва у меня появилась надежда, что он жив, как я сразу же пустилась на его поиски.

Фьяманджело внезапно вскочил с места и подошел к окну, словно желая вдохнуть вечерней прохлады.

А Дарина вдруг почувствовала, что ею овладевает странная, почти неестественная слабость. Она подумала, что таково может быть действие напитка, который дал ей Фьяманджело. Видимо, он это сделал для того, чтобы лишить пленницу воли сопротивляться. Но при этой мысли Дарина почему-то не испытала ни гнева, ни возмущения.

Фьяманджело вернулся к кровати так же стремительно, как отошел. На ходу он сбросил с себя рубашку, и Дарина невольно отметила скульптурный рисунок его плеч и груди.

— Это знамение свыше, что ты оказалась здесь, — прошептал он и медлительным движением привлек ее к себе.

Дарина почувствовала, как его руки перемещаются по всему ее телу, расстегивая халат, сдвигая с плеч нижнюю рубашку. Что-то неуловимо знакомое почудилось ей в теплом запахе его кожи, и Дарина заплетающимся языком спросила:

— Может быть, ты все-таки Антон?

— Разве я похож на этого бедного монашка? — Фьяманджело страстно ее поцеловал и повторил свой вопрос: — Я похож на него? Он также тебя целовал? Ты любила его?

— Любила, но как брата. Антон был слабым, неопытным юношей, — пролепетала Дарина, ощущая себя во власти колдовских чар. — Он не умел так целовать, как ты…

— А кто умел? Назар?

— Зиновий рассказал тебе даже о Назаре?.. — Она нахмурилась, упершись руками в грудь Фьяманджело. — Почему тебя интересует мое прошлое? Кто ты?