– Она мягкая! – радостно воскликнула Анна, нежно поглаживая обезьянку.

Цыган удивленно покачал головой:

– Еще ни разу в жизни моя обезьянка не давалась в руки чужим людям, особенно детям.

– Ну хватит, Анна, отпусти ее, – попросила Оливия, опасаясь, что обезьянка может оказаться больной, и в то же время сожалея, что ей приходится лишать дочь маленькой радости.

Анна с неохотой опустила обезьянку на землю, и та, подскочив к хозяину, мигом взобралась ему на плечи.

Достав кошелек, Оливия протянула ему целую гинею. Глаза цыгана расширились от удивления, и он низко склонился перед Оливией, бормоча слова благодарности.

– Ну пойдем теперь смотреть кукольный спектакль? – сказала она, беря дочь за руку.

Та грустно кивнула: жаль было расставаться с обезьянкой.

Однако Оливия так и не сдвинулась с места. В толпе зрителей, окруживших бойцовский ринг, она увидела де Вера. Увидела со спины, но не сомневалась в том, что это именно он.

Мгновенно испугавшись, Оливия забыла о намерении смотреть кукольный спектакль и торопливо потянула Анну к павильону, где торговали тканями.

– Мама, ты делаешь мне больно! – охнула девочка.

– Что-то случилось, леди Эшберн? – встревоженно спросила мисс Чайлдс.

– Нет, ничего, идемте же, – отмахнулась Оливия.

Настойчиво увлекая за собой Анну и мисс Чайлдс, она обернулась. Виконт в упор смотрел на нее и ее спутниц.

Оливия остановилась, словно загипнотизированная его пристальным взглядом. У ног виконта замер большой рыжий сеттер. Секундой позже де Вер неторопливо двинулся к Оливии и, остановившись на почтительном расстоянии, поклонился и произнес:

– Добрый день, леди Эшберн!

Потом он окинул взглядом Анну и мисс Чайлдс.

Сердце Оливии бешено колотилось. Она явно не сумеет сдержаться, если виконт посмеет хоть единым взглядом или словом выразить свое отвращение или снисхождение.

– Добрый день, милорд, – торопливо проговорила она, обнимая дочь.

– Какая неожиданная встреча! – отозвался виконт.

– Моя дочь, как и я сама, обожает ярмарки, – натянуто улыбнулась Оливия. – Знакомьтесь, моя дочь Анна, а это ее гувернантка мисс Чайлдс.

Де Вер снова учтиво поклонился, а Анна улыбнулась и сделала грациозный реверанс.

– Мне тоже нравится бывать на ярмарках, – обратился он к девочке. – Прошло немало лет с тех пор, как я в последний раз получал это удовольствие.

– Почему? – спросила девочка.

Виконт горько улыбнулся:

– Потому что давно не был в Англии. Я живу на далеком острове в Карибском море.

– Но почему? Разве вы не англичанин? У вас чистое английское произношение, а мама назвала вас милордом.

Оливия была поражена поведением дочери. Как правило, Анна не разговаривала со взрослыми, особенно с незнакомыми ей людьми. А сейчас она непринужденно болтала с де Вером, словно они были давними друзьями!..

– Да, я англичанин, но предпочитаю жить на Барбадосе, а не на родине, – просто ответил Гаррик.

– Какое интересное название у этого острова, – задумчиво проговорила Анна и протянула руку.

Сеттер, до той минуты спокойно стоявший у ноги хозяина, неожиданно подался вперед и дружелюбно ткнулся носом в ладонь девочки.

– Сидеть, Трив! – резко скомандовал Гаррик, и пес послушно сел на некотором расстоянии от Анны.

– Нет-нет, не надо! – запротестовала девочка. – Я очень люблю собак! Ваш пес красивый? Какого он окраса?

Де Вер посмотрел на Оливию и сказал:

– Не волнуйтесь, леди Эшберн. Трив любит детей и не причинит вашей дочери никакого вреда.

Оливия понимающе кивнула:

– Да, конечно… Можно моей дочери немного поиграть с вашей собакой?

Гаррик кивнул, глядя на Оливию. Спустя минуту догадался, что Анна не могла видеть его кивка, и поспешно проговорил:

– Конечно, Анна, поиграй с Тривом.

Негромко щелкнув пальцами, он показал собаке на девочку, и пес вскочил, радостно виляя хвостом.

Анна медленно провела пальцами по его широкому лбу, по длинным шелковистым ушам, потом порывисто обняла сеттера за шею и прижалась к мягкой шерсти.

– Он такой большой, такой мягкий, – прошептала она.

– Это сеттер, детка, – пояснила Оливия, и у нее перехватило дыхание от внезапно подступивших слез. – Он чудесного золотисто-рыжего окраса, – шепотом закончила она.