Гаррик остановился перед дверью комнаты, где Лайонел жил ребенком. С того самого дня, когда он трагически исчез, эта комната была закрыта. В ней все осталось так, как было при нем. Раз в год прислуга тщательно наводила там порядок.

Сердце Гаррика бешено колотилось от волнения, вызванного известием о неожиданном воскрешении брата.

Наконец он решился и постучал. Дверь оказалась незапертой и тут же распахнулась. Приготовившись увидеть обманщика, Гаррик остолбенел, увидев сидевшего на постели человека.

– Гаррик! – радостно воскликнул тот, оборачиваясь к вошедшему.

Гаррик потерял дар речи. Лайонел!

Поднявшийся ему навстречу молодой мужчина оказался точно таким, каким должен был стать Лайонел в этом возрасте. Сходство было потрясающим! Гаррик пришел в замешательство.

Лайонел нерешительно приблизился, потом сказал, улыбаясь:

– Гаррик, ты смотришь на меня так, словно перед тобой не человек, а привидение.

С трудом переведя дыхание, Гаррик еле выдавил:

– Боюсь, передо мной действительно привидение.

Нет, это не Лайонел! Но откуда же такое поразительное сходство? А может, ему это только кажется?

Впрочем, прошло слишком много лет, чтобы судить с полной уверенностью…

– Нет, я не привидение, – снова улыбнулся Лайонел. – Но твои чувства вполне понятны.

Он протянул руку, словно собираясь похлопать Гаррика по плечу, но тот резко отшатнулся, закипая от ярости и пережитого шока.

– Ты действительно не привидение. Ты – самозванец! – рявкнул он, пристально глядя на незнакомца. – Ты не мой брат! Если бы он был жив, то вернулся бы домой много лет назад, а не сейчас!

Человек, выдававший себя за Лайонела, помрачнел и сказал, не спуская глаз с Гаррика:

– Неужели ты возненавидел меня за эти годы? Я не мошенник и не виню тебя за то, что ты не узнал во мне брата. Окажись я на твоем месте, поступил бы точно так же…

– Но ты не на моем месте! – резко осадил его Гаррик. – Ты вломился в дом моего отца и нагло заявил, что ты и есть его давно оплаканный старший сын! Где же ты был все эти четырнадцать лет?

Лайонел сунул руки в карманы панталон и задумчиво проговорил:

– Выслушай меня, хотя бы раз… Когда-то ты с радостью слушал все мои рассказы, помнишь?

Гаррик вздрогнул словно от удара. В детстве он беспрекословно подчинялся любимому старшему брату и следовал за ним повсюду, как верный пес.

– Меня никто не похищал, – решительно произнес Лайонел, сверкая синими глазами, – поэтому и выкупа никто не требовал.

– Что-то я тебя не понимаю, – неуверенно пробормотал Гаррик, чувствуя, как в его душе зарождается страх.

– Я просто убежал из дома, – пояснил брат и, помолчав, добавил: – Ты что же думал, тебе одному опротивела тирания отца? Ах да, я же был его любимчиком и потому не мог позволить себе поступить не так, как считалось правильным! Но ведь отец любил меня только потому, что я умел подлаживаться под его суровые и порой бессмысленные требования, а не за то, каким я был на самом деле. С каждым днем для меня становилось все невыносимее подчиняться прихотям отца, и я решил сбежать…

Гаррик был ошеломлен. Неужели Лайонел действительно страдал под тяжким гнетом отцовского воспитания до такой степени, что решил сбежать из дома?

– Лайонел никогда не был бунтарем. Он никогда не жаловался ни на отца, ни на свои отношения с ним. Ему нравилось радовать отца. Это я был паршивой овцой в глазах графа! Это меня всегда бранили и наказывали! Лайонел был вполне счастлив, ему незачем было убегать из дома.

– Ты ошибаешься, я не чувствовал себя счастливым в этом доме, поэтому и убежал! Чем старше я становился, тем невыносимее было для меня постоянное и беспрекословное подчинение воле отца! Я устал быть его лакеем. – В глазах Лайонела блеснул гнев.

Гаррик молчал, потрясенный до глубины души. А что, если это и впрямь Лайонел?!

– Нет, настоящий Лайонел непременно рассказал бы мне о задуманном побеге, – хрипло проговорил он наконец. – Брат никогда не оставил бы меня в мучительной неизвестности.

– Я не мог сказать тебе об этом. Ты бы захотел убежать вместе со мной, разве нет? Гаррик, почему ты мне не веришь?

Черт побери! Он прав! Гаррик действительно стал бы настаивать на побеге вдвоем! Этот человек слишком много знал о Лайонеле. Откуда?

– Кстати, я убежал не куда-нибудь, а в Индию, – продолжал Лайонел, – и под вымышленным именем поступил в кавалерию.

На его лице появилась усмешка, до боли знакомая Гаррику. У него перехватило дыхание. Неужели этот человек действительно его любимый старший брат Лайонел?! На Гаррика нахлынула волна детских ярких воспоминаний, и Лайонел, словно прочитав его мысли, сказал:

– Помнишь то морозное, снежное Рождество в Стэнхоуп-Холле? Мы тогда спрятались за сугробами и кидали снежками в того толстяка, барона Марджери, и его еще более толстого и неповоротливого сына? Отец еще сильно рассердился, и мы целый день прятались в конюшне…