— Алинка, когда все закончится, мы не расстанемся?

Она бросила на меня быстрый взгляд и снова принялась внимательно следить за дорогой. Машин было много, а скорость у нас зашкаливала за девяносто. Не очень-то отвлечешься!

— Нет, Слава, Никуда я тебя не пущу. Мы уже прикипели друг к другу. Мы теперь, как сиамские близнецы.

Резко затормозив, она свернула налево и начала пробираться через дворы к моему бывшему дому, сосредоточив внимание на колдобинах, богато разнообразивших местные тропы.

— Можно, я тебя ждать не буду? — спросила она, когда мы остановились возле подъезда. — Доберешься домой на такси? — И посмотрела на меня виноватым взглядом. Бедная девочка! Как же она устала за эти сумасшедшие дни!

— Да, конечно. — Я выбрался из «порша» и услышал, как Алина на прощание быстро почмокала губками. Остановился и проводил взглядом ее машину, пока она не скрылась за углом дома. Потом решительно повернулся и отправился на рандеву с бывшей женой, от которого не ждал ничего приятного.

Я проснулся уже в семь утра и тихо лежал, боясь разбудить тесно прижавшуюся ко мне Татьяну. Еще раз прокручивая в мозгу весь наш вчерашний разговор.

Вопреки моим опасениям, не было ни истерик, ни незаслуженных упреков. Весь вечер Татьяна провела с сухими глазами, и у меня сперва даже сложилось впечатление, что от придавившей ее под себя сволочной жизни у моей бывшей жены атрофировались все чувства.

— Будешь обедать? — буднично спросила она, стоило мне переступить порог квартиры. И когда я отказался, принялась накрывать на стол к чаю. А я в это время с интересом оглядывал комнату. Видеодвойка, которую Алина покупала вместе с девчонками; магнитола «Акай»; новое покрывало на кресле. Пол полностью укрывает пушистый палас. Денежки, которые я передал Ларисе через Алину, пошли впрок, и теперь моя семья хоть в этом не испытывает проблем.

— В холодильнике есть остатки торта, — сообщила Татьяна, — но ему уже несколько дней.

— Тащи. Не отравимся.

— Смотри. Я предупредила.

И она, хлопнув дверью, ушла на кухню. А я отправился в нашу спаленку. Ого! Полкомнаты занимала новая широченная кровать — эдакое семейное ложе, купленное как раз тогда, когда семья приказала жить долго-долго. Правда, не стоило сбрасывать со счетов самца-производителя Валеру. Я почувствовал легкий укол ревности. И особо отметил, что постель не убрана. Такое случилось впервые за всю нашу семейную жизнь. Неубранная постель была для Татьяны, словно мулета для каталонского быка. Да… это явный признак, что ей, действительно требовалась серьезная помощь.

Я вернулся в большую комнату и уселся за стол. Татьяна принесла с кухни коробку с половиной большого бисквитного торта и устроилась напротив. Она долго изучала меня своим рентгеновским взглядом, поставив локти на стол и оперев голову на обе ладошки — ее излюбленная поза, — и, в конце концов, вынесла заключение.

— Ты совсем другой. Ты не тот Слава, которого я знала.

— Хм. — Я поспешил проглотить кусок торта. — Как это не тот?

— У тебя в глазах льдинки. Как у Кая. Тебя, наверное, увезла Снежная Королева. Тот, другой Слава, хотя и был алкашем и доходягой, но я никогда не чувствовала себя рядом с ним так неуютно. Даже когда он был в стельку пьяным. А от тебя доносится запах тления. Ты напоминаешь мне зомби.

— А не сходить ли тебе к психиатру?

— Видишь? Раньше ты никогда не предложил бы такое. Не беспокойся, Слава. Я пока что в своем уме. А насчет льдинок и запаха тления… Это метафоры. Подлить еще чаю?

— Подлей.

Метафоры, конечно, метафорами, но для посещения психиатра Татьяна определенно созрела. Как это ни странно, но к подобному выводу меня привела не та ахинея, которую она сейчас несла, а вид неубранной постели. Вот ведь не хватает мне головняков! Так теперь еще бывшая женушка…

— Расскажи про Ларису. Что тебе удалось узнать? Кто ведет это дело?

— Как кто? — удивилась Татьяна. — Милиция.

— Я имею в виду: районные опера?.. городские?.. Прокуратура?.. РУБОП?

— Я была в РУВД. Со мной там беседовали два человека.

— И?..

— Мне сказали, что возбуждать дело по похищению пока рано. Свидетелей нет, а Лариса якобы сама могла сбежать с каким-нибудь парнем. Вот если от нее не будет известий в течение скольких-то там дней, то ее объявят в розыск. И все. Они возбуждают дело только на предмет нанесения тяжких побоев Котину. Это Алеша, Ларисин мальчик.

— Как он?

— Черепно-мозговая. Ушиб мозга. Частичная амнезия. Впрочем, жить будет. — Татьяна встала, дошла до серванта и достала оттуда пепельницу. — Кури, если хочешь. — Она поставила ее на стол рядом со мной.

— Не хочу. Бросил.

Татьяна на мгновение округлила глаза.

— Да, Снежная Королева над тобой потрудилась, дорогой Кай.

— Рассказывай дальше. Ты говорила ментам про осетинов? В частности, про Салмана?

— Конечно. Они по телефону попросили приехать его отца. Гадир Магоматович, кажется, так… Он приехал, сказал, что его сын сейчас в Турции. А сам он ничего не знает. — Татьяна улыбнулась. Первый раз за весь вечер. — Я была в кабинете, когда ему задавали вопросы, и все ждала, когда он начнет жаловаться на тебя. Что ты вломился к нему в квартиру, угрожал пистолетом, потом изуродовал их «мерседес»… Ни слова! Словно ничего такого и не было.