– Мне надо с тобой поговорить, - услышал я, как Агарь обратилась к Ибрагиму.

– Да?

– Теперь, когда есть источник, нам нужен будет только один осел, а не два.

– Но два осла принесут вдвое больше воды, и нам придется вдвое меньше ходить.

– Зачем кормить двух ослов, если работу может сделать один?
– настаивала мать.

– Мы можем позволить себе двух ослов. Мы всегда сможем воспользоваться ими. И всегда сможем продать.

– Если бы ослы были нам нужны для навоза как горючего, я бы согласилась, - на-стаивала мама.
– Но у нас достаточно дров, так что навоз нам не нужен.

– Неужели я похож на человека, который удовлетворяется одним ослом, хотя может себе позволить двух?

– Два часа назад мы не могли себе позволить и одного. Не слишком ли мы искушаем Аллаха, добывая двух ослов?

– Допустим, один осел сломает ногу, что тогда?

– Никогда не видела, чтобы осел ломал ногу.

– Они составят компанию друг другу.

– У меня в семье хватит ослов, чтобы составить компанию.

Отец начал понимать, что у Агари есть резоны.

– Ну ладно, пусть будет один осел, - сказал он.

– Один осел и одна дойная коза, - ответила Агарь.

– Зачем нам коза? У Фатимы плохое молоко?

– У Фатимы молоко испортилось.

– Оно станет лучше теперь, когда мы нашли воду.

– Она беременна, - сказала Агарь.

– Но одной беременной женщине не нужна коза.

– У нас двое беременных. У Рамизы тоже будет ребенок, - сказала Агарь и взобра-лась на грузовик.

Иерихон, один из древнейших городов человечества, издавна считался вторым после Иерусалима. Восточные ворота святого города Иерихона знали многих царей, претенден-тов на царство и их армии. Находясь в стороне от глаз Иерусалима, Иерихон был гнезди-лищем древних заговоров, убийств и первой остановкой на пути потерпевших поражение и бежавших в пустыню воинов.

Самый низко лежащий город в мире и один из самых знойных, Иерихон под солнце-пеком впадал в летаргию и превращался в деревушку, где еле шевелились несколько ты-сяч душ.

В эти дни он был еще более хаотичен, чем мог представить хаджи Ибрагим. Куда ни посмотреть, повсюду спали: на улицах и в сточных канавах, в поле, возле холмов. Тысячи и тысячи людей находились в унынии и хаосе. Близлежащий мост Алленби манил их пе-рейти реку и уйти в Иорданию. Кто-то ушел, кто-то остался. Алленби - это был мост в полное неизвестности будущее, и может быть, в невозвращение.

Не менее огорчительны были военные новости, но Ибрагим почти не удивлялся. Действовало второе перемирие, но на самом деле арабские армии повсюду были останов-лены намертво. Хуже всего было то, что египтяне в пустыне Негев отступали.

Только у иорданского Арабского легиона была маленькая толика успеха. Он удер-живал Латрунский полицейский форт, Восточный Иерусалим и территории больших арабских поселений на Западном Береге реки. В остальном военное положение повсюду было плохим. В Иерихоне питаются слухами и иллюзиями, но Хаджи Ибрагим знал, что всякая надежда на победу арабов рухнула. Он понял, что Арабский легион никогда не выйдет для атаки из Латрунского форта. В данный момент Абдалла должен быть более чем доволен, вцепившись в то, что ему досталось. В конце концов, его ссора с евреями была больше упражнением в исламском непотизме, чем настоящей ненавистью. Его втя-нули в войну из-за его обученного в Англии Легиона. Почему бы ему не сидеть тихо в Латруне и просить, чтобы ему отдали Западный Берег? Но это значит, что Таба навсегда окажется внутри нового Государства Израиль.

Доставив в пещеру корм для осла и козы, Ибрагим и Сабри отправились в Восточ-ный Иерусалим, чтобы продать грузовик. По Иерихонской дороге они приехали к окраине Гефсиманского сада у Рокфеллеровского музея.

Отсюда дорога Вади-эль-Джоз поворачивала и уходила в большой овраг, поднимав-шийся до демилитаризованной зоны на горе Скопус. Эта улица, обрамленная импровизи-рованными гаражами, была знаменита махинациями черного рынка, проститутками и на-емными убийцами. На этой самой дороге попал в засаду и был перебит конвой еврейских врачей и медсестер, направлявшийся в госпиталь Хадасса.

Хаджи Ибрагим сразу насторожился. Улица пахла опасностью. Если он продаст гру-зовик и будет при больших деньгах, он может никогда не уйти отсюда живым. Он велел Сабри повернуть назад и вернуться на дорогу, а потом остановился на боковой дороге в Кедронской Долине возле Гробницы Авессалома.

– Отправляйся обратно до Вади-эль-Джоз и приводи сюда покупателей по одному, но не говори им, куда ведешь, а то за тобой потянется десяток родственников, - наставлял Ибрагим.

Ибрагим знал, что покупатели первого захода скорее всего затеют с ним игру, чтобы сторговаться в пользу окончательного покупателя. Их задача в том, чтобы ругать машину и сбить цену. Сабри вернулся с сирийским офицером, дезертиром, который открыл про-цветающий бизнес, скупая оружие у других дезертиров. Львиную долю своего арсенала он переправил евреям, державшим оборону противоположной стороны города.

– Мотор похож на ослиную задницу в бурю, - высказался он.

– Столь скромное транспортное средство явно недостойно столь благородного чело-века, - отвечал Ибрагим.

Несмотря на отвратительное состояние грузовика, сириец сделал унизительное предложение.

– Я бы дал больше проститутке за одну ее улыбку.

Когда сириец ушел, Ибрагим велел Сабри отвести машину на другое место - возле Львиных ворот стены Старого Города. Следующий потенциальный покупатель лил ос-корбления потоком, указывая на двадцать настоящих или воображаемых недостатков гру-зовика, но показался Ибрагиму более обещающим.