Они остановились. В тот вечер ученики плотно поели и много выпили, и потому сон одолевал их. Они расчистили ногами землю, освободив ее от камней, и приготовились к ночлегу.

– Троих не хватает, – сказал Учитель, оглядевшись вокруг. – Куда они делись?

– Сбежали… – гневно сказал Андрей. Иисус улыбнулся:

– Не осуждай их, Андрей. В один прекрасный день они вернутся, вот увидишь, – вернутся все трое, и у каждого из них будет самый царственный венец на челе – из терниев и бессмертника…

Сказав это, он прислонился к масличному древу и вдруг почувствовал сильную усталость.

Ученики уже улеглись, пристроив головы вместо подушек на крупных камнях.

– Иди сюда, Учитель, приляг между нами, – сказал, зевая, Петр. – Андрей постоит на страже, Иисус оторвался от дерева и сказал:

– Петр, Иаков, Иоанн, идемте со мной!

Его повелительный голос был полон печали.

Петр сделал вид, будто не слышит, вытянулся на земле и снова зевнул, но сыновья Зеведеевы взяли его за руки и подняли.

– Пошли. Не стыдно тебе?

Петр подошел к брату.

– Андрей, неизвестно, что может случиться. Дай мне нож. Иисус пошел впереди. Они вышли из-под масличных дерев на свет. Напротив в одеяниях из лунных лучей сиял белоснежный Иерусалим, небо над ними было, словно молоко, без единой звезды, а полная луна, которая ранее явилась их взорам при поспешном восходе, теперь неподвижно повисла.

– Отче, – пробормотал Иисус, – Отче сущий на небесах и на земле, мир, созданный Тобой, прекрасен – и тот, что мы видим, и невидимый нам. И я не знаю – прости меня, – не знаю, Отче, который из них прекраснее, – он склонился, взял пригоршню земли и вдохнул ее запах, напоивший все его тело. Очевидно, где-то поблизости росли мастиковые деревья – земля пахла древесной смолой и медом. Иисус прижал ее к щеке, шее, губам и прошептал:

– Какое благоухание, какая теплота, какое родное чувство! Слезы выступили у него на глазах. Он держал пригоршню земли и не желал расставаться с ней.

– Вместе, вместе мы пойдем на смерть, брате мой, – прошептал он. – Другого товарища у меня нет.

– Не могу больше, – сказал Петр, которому все это уже надоело. – Куда он ведет нас? Не пойду дальше, лягу здесь.

Он стал уж было высматривать место, чтобы прикорнуть где-нибудь в углублении, но тут увидел, что Иисус возвращается к ним, сразу же встрепенулся и первым пошел навстречу.

– Близится полночь, Учитель, – сказал Петр. – Неплохо было бы прилечь где-то здесь.

– Душа моя полна смертельной тоски, чада мои, – ответил Иисус. – Поищите место под деревьями и ложитесь, а я останусь здесь молиться под открытым небом. Но не спите, прошу вас, бодрствуйте и молитесь вместе со мной нынешней ночью. Помогите мне, чада мои, пережить этот тяжкий час. Он повернулся к Иерусалиму и сказал:

– Уходите. Оставьте меня одного.

Ученики удалились от него на расстояние брошенного камня и расположились под маслинами, а он пал лицом долу, прильнув устами к земле. Его разум, сердце, губы были неотделимы от земли, стали землею.

– Отче, – прошептал Иисус, – мне хорошо здесь – праху с прахом, оставь меня. Горька чаша, которую дал ты мне испить, очень горька, – это выше моих сил… Если это возможно, Отче, отними ее от уст моих.

Он умолк, прислушиваясь, не раздастся ли среди ночи глас Отца, закрыл глаза. Кто знает, – Бог ведь добрый, может быть, он увидит, как Бог ласково улыбается внутри него, кивая ему. Он ждал, ждал со страхом, но так ничего не увидел и не услышал.

Иисус огляделся вокруг. Он был в полном одиночестве. Он испугался, вскочил и поспешил к товарищам, чтобы укрепить сердце свое. Все трое спали. Он толкнул ногой Петра, а затем Иоанна и Иакова.

– Не стыдно вам? – горько спросил Иисус. – У вас не хватило сил, чтобы хоть немного помолиться вместе со мной?

– Учитель, – ответил Петр, едва продирая слипавшиеся глаза. – Учитель, душа готова, да тело слабо. Прости нас.

Иисус возвратился к свету, упал коленями на камни.

– Отче! – снова воскликнул он. – Очень горька, очень горька чаша, данная Тобою, отними ее от уст моих.

И, сказав эти слова, он увидел, как сверху спускается к нему в лунном сиянии некий ангел с бледным и строгим лицом. Крылья его были из лунного света, а в руках он держал серебряный потир. Иисус закрыл лицо руками и рухнул наземь.

– Это и есть Твой ответ, Отче? Нет у Тебя жалости?

Он подождал немного, а затем очень медленно со страхом раздвинул пальцы, чтобы увидеть, стоит ли еще над ним ангел. Тот спустился уже совсем низко, и теперь края потира касались его губ. Иисус вскрикнул, взмахнул руками и упал навзничь.

Когда он пришел в себя, луна сдвинулась на ладонь от вершины неба и ангел растаял в ее сиянии. Вдали на дороге к Иерусалиму показались редкие движущиеся огни, напоминавшие горящие факелы. Приближались они или удалялись? Куда они двигались? Им снова овладели страх и желание видеть людей, слышать человеческий голос, коснуться дорогих рук. Он бегом бросился к троим товарищам.