– Юля, - сказал он, услышав в трубке звонкий голос, - это Карпухин.

– Да, - сказала она, - извините, я разговариваю с Беринсоном по другому телефону.

– Есть что-то новое?

– Нет, извините...

– Я перезвоню.

Не ответив, Юля отключила связь.

Не будет она говорить со мной, - понял Карпухин. Ни она, ни Маша, жена Гинзбурга, ни, тем более, сын, с которым, похоже, говорить было и вовсе бессмысленно. Карпухин сложил листок, спрятал в бумажник и принялся надевать сандалии, крикнув:

– Руфочка, я поеду к Гинзбургам в Тель-Авив! Когда вернусь - не знаю.

– Не заблудись!
– отозвалась Руфь, прикрутив воду.

Вообще-то, Карпухин рисковал - дома у Гинзбургов он мог застать одного Игоря или вовсе никого, но разговаривать по телефону тоже не было смысла, и ему повезло: дверь открыла Юля, а за столом в гостиной расположился мужчина лет тридцати, совершенно лысый, но с коротенькой черной бородкой клинышком. На мужчине была майка с изображением башен-близнецов и надписью REMEMBER и мятые длинные шорты - типичная израильская летняя одежда. На столе лежал раскрытый ноутбук, на экране которого Карпухин разглядел довольно мелкий ивритский текст.

– Это Ноам Мейер, частный детектив, - сказала Юля.
– Он не понимает по-русски, и вообще-то...

– Я не помешаю, - быстро сказал Карпухин.
– Если что-то очень важное, вы мне переведете? Потом... у меня к вам будет одно дело... Важное.

Юля показала Карпухину на диван, и он сел, оказавшись у детектива за спиной, но зато на глазах у Юли, пожелавшей, видимо, не выпускать гостя из поля зрения.

Мейер заговорил о чем-то, Юля слушала и коротко отвечала, в промежутках между ответами успевая сообщать Карпухину короткими фразами:

– Маша в полиции, дожидается свидания... Игорь с Аркашей гуляют на набережной... Я им сказала, чтобы до вечера не возвращались... Судья не разрешил отпустить под залог... Дал полиции три дня...

Мейер быстро пробежал пальцами по клавиатуре, потянулся и, обернувшись к Карпухину, вежливо, но твердо, произнес фразу, на которую Юля сразу же ответила - коротко, но, видимо, исчерпывающе.

– Он спрашивает, - объяснила Юля, - как давно вы знаете Мишу, и имеете ли информацию, способную помочь... Я сказала, что вы ничего не знаете, и это ведь так на самом деле?

Карпухину хотелось сказать, что Юле не следовало бы отвечать за него, он и сам может...

– Да, - сказал он.
– Ничем, к сожалению. Ему удалось что-нибудь выяснить?

– Нет, - покачала она головой.

Это было не так. Карпухин чувствовал по ее не очень уверенному голосу, что детектив сообщил ей какую-то информацию, но она не считала нужным делиться ею с кем бы то ни было, особенно с этим человеком, который неизвестно откуда взялся и неизвестно чего хотел.

– Юля, - мягко сказал Карпухин, - думаю, если бы вы спросили Михаила Яновича...

– Потом, - сказала она.
– Поговорим, когда он уйдет.

Мейер действительно скоро ушел, задав еще несколько вопросов и вежливо попрощавшись с Карпухиным - пожатие оказалось таким крепким, что Карпухин еще минуту потом потирал занемевшую правую руку.

– Будете чай?
– спросила Юля и, не дожидаясь ответа, вышла в кухню. Карпухин осмотрелся. Он уже был здесь утром, за прошедшее время ничего не изменилось, и лэптопа Гинзбурга, конечно, не было видно, хорошо, если бы Юля позволила осмотреть его кабинет, но она настроена явно не...

– Пожалуйста, - сказала Юля, внеся на подносе две чашки чая и блюдо с нарезанным яблочным рулетом.
– Извините, что я с вами так резко... Я плохо понимаю, на каком я свете...

– Да, - пробормотал Карпухин.
– Он, этот сыщик... действительно ничего не нашел?

– У него пока было мало времени... Но кое-что... Оказывается, Миша знал этого... электрика. С этим ничего не поделаешь, и это будет у обвинения одной из главных... ну, вы понимаете... Он приходил в школу несколько раз, Миша его пропускал, а потом, когда тот уходил, они довольно долго о чем-то разговаривали у школьных ворот. Одни говорят - мирно. Другие - что возбужденно, спорили о чем-то. Обвинение будет за это держаться.

– Да, - сказал Карпухин.
– Это плохо. Может, они встречались и в другое время, и в другом месте?

– Это Ноам будет еще выяснять, но ему кажется, что таких встреч не было.

– Кажется?
– с недоверием спросил Карпухин. Слово это в устах сыщика было совершенно неуместно. Либо у него есть информация, либо нет. Что значит - "кажется"?

– Он очень ответственный человек, - сказала Юля, сев за стол напротив Карпухина и глядя на него со странным выражением то ли недоверия, то ли желания понять, что перед ней за человек, какое отношение он имеет к ее свекру, и насколько ему вообще можно доверять.
– Очень ответственный, - повторила она, и, приняв какое-то решение, продолжила: - Двое учеников сказали ему, что видели, как Миша и этот... сидели в кафе на углу Игаль Алон и Хаганы, это в двух кварталах от школы. Неизвестно, сказали ли они полицейским то же самое, они говорят, что нет, их не спрашивали. Но...