— А почему обидно?

— Ну как же? Всех помнит, а меня, ее единственную внучку, — нет. Хотя кто с ней возится чаще всех? Я! Вот и сегодня в школу не пошла. Нужно кому-то с бабкой сидеть. Сижу, учебник читаю, а тут вы над ухом как заорете! Я чуть от неожиданности не описалась.

Только сейчас Мариша обнаружила, что книга в руках девицы была учебником истории.

— Меня Ликой зовут, — сказала девчонка. — Вообще-то я Анжелика, но, по-моему, это полный отстой. Лучше бы уж Ленкой назвали.

Мариша еще помнила времена, когда это имя считалось очень модным. Особенно модным оно было, когда впервые на русском языке вышла книга, а затем и фильм о приключениях страстной и непоседливой блондинки-француженки. Должно быть, родители Анжелики считали, что здорово угадали, назвав этим именем свою малютку. Но мода так быстротечна…

— Слушай, а ты все время дома сидишь? — спросила у нее Мариша.

— Не все время, — поправила ее Лика. — Иногда брат с бабкой остается. Иногда мать. А сегодня мне пришлось. У брата опрос какой-то в школе, он к нему всю неделю готовился. А у меня сегодня всего три урока, а потом физкультура. Так что, если пропущу, ничего страшного. Мама записку накатает. У меня в школе знают, что у нас такая ситуация с бабкой. У нашей классной у самой свекровь своим маразмом всю семью до самой смерти третировала, так что…

— Соседа своего видела сегодня? — перебила ее разглагольствования Мариша. — Сеню?

— Не-а! — немного подумав, ответила Лика. — Сегодня не видела. Он обычно, когда заявляется, колонки свои включает, у нас стены вибрируют. Так что его трудно не заметить. Он вчера был.

— Один?

— А с кем ему еще быть? — удивилась Лика. — Мерзкий он, так что один живет. Да у него квартирка-то крохотная. Там только одному места и хватает. А ты кто? — вдруг спохватилась она. — Любовница его? Следишь за ним, да? Ревнуешь?

— Да, — солгала Мариша.

— Ну и дура! — резюмировала Лика. — Твой Сенечка никого, кроме себя, не любит и никогда любить не будет. Это уж я тебе точно говорю. Я таких типов хорошо изучила. А Сеню вообще вдоль и поперек знаю.

Мариша покосилась на малолетнюю шмакодявку, дающую ей советы, но только зубами скрипнула. Как говорится, назвалась груздем, полезай в кузов.

— Ты права! — вздохнула она, обращаясь к Лике. — Но что же мне делать?

— А ничего, — небрежно бросила Лика. — Другого парня себе найдешь. А Сеньку забудь. Гнилой парень, сразу тебе скажу. И на руку нечист. Вот машину у него видела? Дорогая?

— Ну да, — кивнула Мариша. — «Мерседес».

— Не его! — решительно помотала головой Лика. — А перед этим «Крайслер» у него был. А еще раньше вообще джип огромный. Красивый — страсть! Как катафалк черный и блестит.

— Ой! — содрогнулась Мариша.

— Так вот, — продолжила Лика, не обращая внимания на ее реакцию, — мы сначала тоже рты разинули, когда Сенечка наш милый вдруг на дорогущей машине прикатил. А через неделю — на другой. А потом на третьей, четвертой, пятой…

Где-то на шестой или седьмой машине, которая сменилась у Сенечки, все семейство Лики смекнуло, что дело тут нечисто. Но особой дружбы с милицией мать Лики никогда не водила по причине того, что ее родной муж и родной старший брат сидели в местах не столь отдаленных за вооруженный грабеж ближайшего ларька и нападение на милиционера из их же районного отделения милиции. За украденный мужиками ящик водки и закуску в виде двух банок шпрот им дали по десять лет. А все потому, что папаша Лики извлек из кармана перочинный нож, собираясь прямо на улице открыть шпроты себе на закуску. Как на грех, в этот момент к ним подвалили менты. Папаша, сообразив, что водку и закуску у него сейчас отнимут, начал отбиваться. Во время драки один из ментов схватился за лезвие перочинного ножа, порезав себе руку. В общем, в милицию мать Лики не пошла, но к Сенечке наведалась.

— Слушай, я проблем не хочу, — сказала она парню. — У тебя свои дела, у нас свои. Но если ты своими машинами и дальше перед соседями светиться будешь, то бабка Клава с первого этажа точно в милицию на тебя стукнет.

От этих речей Сенечка весь побелел и тут же выложил матери Лики, как обстоит дело.

— Машины эти не краденые, я их в нашем салоне беру вроде как на обкатку, — нашелся он.

Выяснив, в чем дело, мать Лики немного успокоилась. Конечно, брать чужие выставленные на продажу машины не совсем порядочно, но, с другой стороны, хозяевам они не нужны, ночью салон не работает, так кому плохо от того, что ее племянник покатается на красивой машине.

— Кто племянник? — переспросила Мариша.

— Сенечка — мамин племянник, — пояснила Лика. — Он сын дяди Пети. Ну, который в тюрьме с моим папахеном парится.

— Так ты Сенечку хорошо знаешь? Выходит, он твой родственник?

— Я же тебе потому и говорю со знанием дела, что с гнильцой он! — пренебрежительно фыркнула Лика. — В мать свою пошел. Мой дядя Петя тот хоть просто дурак, но не вредный. А мать Сеньки — тетя Катя, она себе на уме была и подлая ужасно. Через нее дядя Петя, между прочим, и пить стал.

— Да ты что? — делано удивилась Мариша.

Видя, что слушательница заинтересовалась, Лика понизила голос и склонилась к Марише поближе. Похоже, девчонка была страшной болтушкой.

— Она от него ведь к бандиту одному ушла жить, — конфиденциальным шепотом сообщила Лика Марише. — А Сеньку с отцом бросила. Бандита того потом, правда, пристрелили. И тетку мою тоже. Случайно рядом с ним в одной машине очутилась. А дядя Петя после этого с горя запил. А потом и в тюрьму угодил. Такая вот история.